Я вообще не должен был родиться.
И я не должен был увидеть этот мир. Но вместо этого я стал его неотделимой частью.
Такой вот частью, как рассвет и закат, как прибой и птицы, как море и горы, как небо и дождь, как радуга и ветер.
Моя мать умерла от почечной недостаточности, при родах. Мое рождение стало для нее смертью. Возможно тогда она подарила мне свою жизнь, отдав свою.
А отец…
Отец у меня был замечательный, добрый, баловал, гулял со мной. Но смерть любимой, молодой жены, как мне говорила потом бабушка, его подкосила, сломала.
Он стал замкнутым, грустный, молчаливым. Только со мной он пытался быть как то повеселее. Но в его глазах всегда была боль, тогда я этого еще не понимал.
Я был очень болезненным ребенком.
В три года после обычной плановой прививки от сильнейшей аллергии я перестал дышать. Лекарств в больнице необходимых не было. Бабушка Лена большой начальник, подняла всю больницу на уши, нашлись и врачи, и нужные лекарства, меня спасли.
Потом еще было воспаление легких, сильнейшая авария в гололед, отказ почек, это у меня от мамы, анафалический шок, дважды тонул.
Но каждый раз снова и снова я выживал. Там где взрослые и здоровые погибали, я был неуязвим.
Слабый, тощий, подвижный ребенок без иммунитета стал заводилой среди ребят.
С каждый годом папа все больше и больше выпивал. Сначала незаметно и понемногу, потом все более и больше.
Пока через неделю после моего дня рождения – мне исполнилось семь, 17 января он не пропал.
Бабушка и дедушка объявили его в розыск, а знал, что мой папа не может бросить меня, что он обязательно вернется.
Его нашли полицмейстеры только в марте, когда растаял снег и лед. Он был в реке у берега, его тело было среди поваленных деревьев, коряг и разного мусора.
Я пришел из гимназии, первоклассник, веселый и разгоряченный от игр в догонялки с ребятами, к тому же у меня все новое и школьная форма и портфель и учебники и тетради, ручки, да много всего!..
Я никогда ещё так сильно не рыдал.
Дедушка Боря держал меня на коленях, а я не мог остановиться, я кричал и кричал нечеловеческим голосом, слезы сплошным потоком лились по лицу, а за ними я смутно видел окно, за которым таял снег и потоки воды шумной капелью сбегали с крыши.
Весна - новое время расцвета, жизни, цветов, птиц, а я стоял у закрытого гроба папы на кладбище.
Я остался один, без родителей, в семь лет.
Да, у меня были еще бабушки и дедушки, родители моих папы и мамы.
Они занимались со мной по очереди, хотя жил я у родителей папы.
Это были две пары добрых, любящих людей.
Через десять лет умер дедушка, бабушка, которая не могла жить без него, умерла от сердечного приступа через три недели. И снова одни и вторые похороны.
И вот я уже студент мне семнадцать лет, но наступили «лихие двадцатые», гражданская война, хаос, агитация, постоянная смена власти.
Моих старших двоюродных братьев, молодых купцов, и их отца убили бандиты, прямо у них дома. Там где мы играли в догонялки и в «казаков –разбойников».
И снова смерть была рядом, но не со мной.
И однажды на закатеона пришла ко мне Она!
Странно, я ведь даже почти не испугался, да и выглядела она как-то…
Высокая, стройная блондинка с прямыми волосами до лопаток и с легкой улыбкой появилась из тьмы, словно из стены. Она тихо, неспешно подошла к моей кровати.
На ней было какое-то длинное, белое-зеленое платье с рисунками вроде зелёной лианы…
После этой встречи я уже знал, что сама Смерть с моего появления на свет - моя няня, хранительница и наставник.
Люди умирали вокруг меня, а я оставался жив, я становился только здоровее, активнее, смышленее.
Смерть с улыбкой вела меня… по жизни
Что может быть более странным?
Через некоторое время умер дедушка Боря от рака, а через одиннадцать лет, умерла и бабушка Лена.
И снова похороны.
Я уже почти привык к этому. Закапывать снова и снова своих близких людей в землю.
Так я остался совсем один. Но мне было уже 23 года. А я так и не завел семью. Нет, девушки у меня конечно были. Но я знал свое проклятье.
Моё проклятье - быть любимцем Смерти.
Все кто был со мной, умирали, вскоре, и это было неотвратимо. У всех была разная причина потерять самое бесценное, что может быть у смертного человека – жизнь.
Я стал сторониться людей и близких отношений. Все быстро, разово, поверхностно. А каждые десять лет мне приходилось переезжать.
Новый город, новая личность и новые документы. Их все труднее с каждым годом подделывать.
Моя почти нестареющая внешность вызывала с каждым годом все больше подозрений.
И вот, сегодня в свои сто семнадцать лет я выгляжу где-то на тридцать. Видимо с вечной жизнью, я получил и продленную молодость.
И вот спустя более века я вечный путешественник-одиночка. У меня нет ни детей, ни семьи, ни любимой женщины, ни родных, ни близких, ни друзей.
Хотя любовь была в моей жизни. Но я её потерял, как и всё в своей жизни.
Долгой-долгой жизни.
Проходят года, меняются глава государств, политические режимы, мода, люди, и только я нет.
Я – бессмертный.
Это не так замечательно, как покажется некоторым.
Когда не с кем разделить радость и грусть, когда некого обнять, когда любовь уходит раньше, чем превратится в нечто зрелое и постоянное.
Я научился не привязываться к людям и местам, не верить и не ждать.
Иногда я думаю, может я давно уже умер, и просто не знаю этого? И просто брожу среди людей одиноким приведением.
Нет, я жив. И присутствие Смерти это подтверждает. Кстати, она со мной больше не разговаривает, считает, что я должен до всего докопаться сам.
Ну что ж, я и не спорю.
Просто скажу проснувшись:
И снова, здравствуй, 42899-ый рассвет!
И он ответит мне песнею птиц с улицы.
