Дамир появился в семьдесят пятом.
Дипломник кафедры "Хозяйственное право", мальчик из башкирской деревеньки.
Шустрый, активный, много-трудно говорящий. Бегал по кухне вращая глазами и поливал на чем свет всю тогдашнюю юриспруденцию. Одержимый.
Юристы, которых я знал, были другими. Спокойными, обстоятельными, рассудительными. Чего кипятиться.
Выслушать, понять, посмотреть закон, скрупулезно проинвентаризовать обстоятельства.
Выделить главное, оценить второстепенное. Дать квалификацию, указать признаки, черты и особенности.
Обсудить с коллегами, почитать классиков и современников, и только после этого, с превеликой осторожностью, мягко огибая углы, высказать собственное суждение - исходя из ... при существующих ограничениях... предполагая наличие .... в контексте положений... полагаем то-то и то-то.
Говорил сходу и много, как выяснилось, дельно, ново и интересно. Дар. Правовую природу ощущал изнутри. Правда, понять сложновато - речь.
Артикуляция хромала, половину букв съедал, торопился, поэтому вторая половина вылетала комками.
Короче, фонтан. Страсть и азарт.
Профессура не нарадовалась - где еще такого студента найдешь.
Диплом на ура, хоть сейчас степень присваивай. Казалось, не заметил ромбика - продолжал кипеть.
Армия. Тогда юристы служили - а куда деваться, нет военной кафедры, пожалуйте в окопы. Худо-бедно долг исполнил.
Аспирантура. Пожар, цунами. Измучил всех. Гений. Сходу творил нормы закона. Куда там депутатам - не остановишь. Ни о чем другом не говорил.
Частное право, хозяйственный оборот, презумпция добросовестности, свобода договора. Бредил, мечтал, молился.
Женился. Родили дочь. Быстро защитился, взяли на кафедру, дали квартиру. Звезда.
И тут она, сбыча мечт, перестройка. Покатилось колесико. Новый закон. Верный, истинный, справедливый. Гражданский.
Подрядили туда, в Кремль. Ну, не башню, поблизости. Верховный Совет, что-ли. Короче, поднебесье.
Консультант, соавтор, творец. Основы законодательства Союза ССР и Республик. Тоненькая книжица, революционная. Похлеще детей Арбата.
Приезжал горящими глазами, полный надежд и успехов. Комета Галлея.
Читал лекции - разумеется, за плату. Понятное дело. высоченную - человек с самого верха, творец будущего, как не заплатить три максимума.
Мало читал - кооперативы, хозтемы. Потекли денюжки.
Консультировал только крупняков - флагманов. В оплату брал бартер, через кооперативы продавал и денег становилось больше.
Тем не менее, выкроил время - защитил докторскую.
Появился у нас в начале девяностых. Состоятельный человек, доктор наук, участник законотворческого процесса, консультант промышленных мегагигантов, коммерсант, автор книг, брошюр и статей.
Спектр знакомств - от президента до сторожа Гали, что охранял забытый в деревне колхоз.
Правда, с женой не того. Уже по отдельности, вдали от дочери.
Нашел другую, хваткая на вещи башкирка.
Литературно почитал мусульманство. Дервиш.
И бутылка под рукой. Куда без. Ночь, полночь - наливай. Топливо.
Подвыпив, разрастался до небес. С Пушкиным на дружеской ноге. Император.
И уже нес всякую пургу - деньги, бандиты, криминал, разборки.
Рано или поздно Москва подустала, Свердловск тоже. Да и мы - ученики, коллеги, подвижники. Слишком много величия. С запахом алкоголя. Неудобно.
Уехал в область. Заместителем генерального супер-гиганта. Металлург на космическом окладе. Уже не подойти - только через секретаря.
Перестал навещать учителей, избегал отца, при встрече опускал глаза. Оно понятно - старое всегда помеха. Особенно, когда еврейскими глазами смотрит - мальчик, очнись, орбита орбитой, но пора и честь знать.
В конце концов промышленный гигант сдался. Притча во языцех, анекдот. Вечно молодой, вечно пьяный. Правдами неправдами спровадили в Москву, и вздохнули с облегчением.
Доживал там. В хороших материальных, но одиноко. Не, жена осталась с ним. Вторая. Столько добра - дом, гардероб, украшения.
И уже никто никуда не звал, не приглашал, не чествовал. Избегали.
Он пробовал что-то решать по юридической части, ведь связи, коллеги, ученики остались. Маститые, при должностях.
Совался в разные кабинеты, инстанции с дорогими бутылками в руках. Увы, не вписался.
Новая реальность, новый обиход. Бутылкой не обойдешься.
Иногда звонил, правда, редко. Хвастался. В телефонных нарративах история выглядела по другому.
Именно он начал перестройку, создал конституцию, банковскую систему и гражданское право, победил путч. Девяносто третий - из-за него, приватизация тоже, валютный фонд...
Короче, Александр ибн Македонский. И все бабы его, из-за него - любили, страдали, кончали собой.
Спившийся, несчастный, заброшенный. Неадекватный больной. При барахле, статусах, степенях, знакомствах и заграничных пожитках - но вчера.
Так, будучи в плену у недоумения, преставился, царствие небесное.
На поминках никого не было - холодно, скупо простились, наскоро разошлись, и все звезды на месте.
Ни одна не упала.