На родине в Швеции Ларс Густафссон один из наиболее авторитетных прозаиков, драматургов и поэтов. Был. Писатель ушел 4 года назад.
Густафссон более двадцати лет прожил в США, где преподавал философию и творческое письмо в Техасском Университете в Остине. Был номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Почетный член Берлинской академии искусств. Обладатель многочисленных литературных наград в Европе. Среди них — и премия Тумаса Транстрёмера, и премия Сельмы Лагерлёф.
Лишь в 78 лет за два года до смерти получил, наконец, Литературную премию Шведской академии. Для Густафссона эта премия была очень важна. Отношения с шведским литературным сообществом у писателя были всегда напряженные, и именно по этой причине (что было, конечно, протестом) он переехал в США.
В России изданы всего три произведения писателя: «Искусство пережить ноябрь», «День плиточника» и «Смерть пчеловода».
Повесть «Смерть пчеловода», тоненькая книжечка формата покет-бук, впервые была опубликована в издательстве «Текст» в 2000 году. На обложке написано — «роман об отчаянии и надежде». Не верьте. Отчаяния там много больше, а надежды — всего крупица.
Главный герой учитель средней школы Ларс Леннарт Вестин по прозвищу Куница сорока лет выходит на пенсию досрочно — закрыли местную семилетнюю школу на берегу озера. Он едва сводит концы с концами — выживает лишь за счет продажи меда с пасеки.
После развода с женой обосновывается в небольшой усадьбе, где разбивает маленький садик, картофельное поле и заводит собаку. В доме есть телефон и телевизор. Неподалеку есть почта — Вестин подписан на местную губернскую газету.
В разгар оттепели в 1975 году герой узнает о своем диагнозе — рак селезенки. Опухоль дала метастазы. Это терминальная стадия. Это значит — уже всё.
«Смерть пчеловода» — это «желтый блокнот», «голубой блокнот», «рваный блокнот» — записи, которые делает смертельно больной, когда узнает, что его дни сочтены. Помимо этого есть вырезки из газет, вырванные заметки, счета на сахар, табак, гвозди и визит к врачу, телефонный справочник.
Интересна композиция повести — «Пролог», «Письмо», «Супружество», «Детство», «Интерлюдия», «Когда пробудилась божественная сущность», «Записки из рая», «Рваный блокнот».
«Рваный блокнот» — это финал, точка, агония смерти. А все, что было до этого — письмо с поставленным диагнозом, воспоминания о детстве, браке, чувствование жизни — запах прелых листьев или вид громадных горных хребтов — кажется схемой обратного отсчета; когда человек отшелушивается до «я, я, я, я… всего лишь четыре повтора — и уже это слово теряет смысл».
Приближающаяся смерть оборачивается для героя Густафссона мистикой, откровением — философскими размышлениями, аллюзиями и как бы принятием болезни с одной стороны и бунтом, протестом из-за тяги к жизни — с другой.
«Глубже внутри света уже почти ничего нет, только скудные его следы, примерно как на очень больших океанских глубинах, а потом мрак. Мрак, мрак. Но мрак не грозный. Добрый, по-матерински ласковый».
В «Рваном блокноте» сознание героя будто распадается, рассеивается. Записи становятся все короче и полнятся бесконечными парафразами — «почему я? почему и зачем мне эта боль».
На первый взгляд повесть Густафссона кажется очень простой и даже безыскусной. Человек умирает от болезни. И что в этом нового, новаторского? А в этом много страшного, потому что боль ощущаема, а ощущение завершенности пути — «несказуемо»; когда ты есть только ты — ты без всяких социальных ролей.
Густафссон исследует личность, используя разные приемы: воспоминания, воображение и детализацию быта. Каждая бытовая деталь важна — будь то входная дверь, нуждающаяся в ремонте, или приготовление еды.
«Смерть пчеловода» — это книга о боли, которая «совершенно ни на что не похожа, добела раскаленная и ошеломляющая». Сам писатель так охарактеризовал свое произведение: «Книга описывает путь к средоточию боли, туда, где правит боль; боль, которая не терпит соперников».
И в то же самое время это книга о жажде жизни — в этом желании ЖИТЬ кроется все самое чудовищное, отчаянное и безнадежное — ведь никто не хотел умирать. Страх сойти с ума намного глубже страха стать кем-то другим: но ведь мы же все время и становимся другими.
«Уже почти середина мая, а сегодня идет снег. «Скорая» приедет в четыре. Надеюсь, дороги не слишком скользские. Всегда можно надеяться, что несчастья не произойдут. Всегда можно надеяться». (Рваный блокнот, 7).
Можно, да.
Но ведь боль уже возвращается. И паузы все короче. А чернота в глазах становится межгалактической пустотой.
Если вам хочется больше узнавать о книгах, то подписывайтесь на мой канал! Будем на связи. To be connected!