"Не спрашивай о Барбаре, пожалуйста" - была такая песенка у покойного Бобби Ви, о котором тоже мало кто спрашивал при жизни, а сейчас тем более.
Барбара Льюис просачивалась в здешнюю жизнь фрагментарно - в виде разрозненных частей головоломки. Голос - отдельно. Имя и образ - тоже.
На создание единой картины уходили годы.
Излюбленным занятием любознательных бездельников моего поколения было разглядывание пакетов от пластинок с рекламой продукции лейбла.
С такими как Decca или CBS было всё ясно, но ATCO на один Cream предлагал штук пятнадцать "блэков", чьи имена нагоняли тоску, поневоле оседая в памяти балбеса, как ненужный балласт.
Именно они были нужны мне как воздух.
Прикидывая по картинке размером с почтовую марку, что бы могла петь Барбара Льюис, я параллельно слушал по радио её шедевр Hallo, Stranger в исполнении Ивонн Эллиман, не подозревая кому принадлежит первенство.
Так было со многими со многими старыми хитами, воскресшими в семидесятые. Желторотики были уверены, что Sunny, Fever, Shakin' All Over написаны специально для них, и дико злились узнав, сколько лет этому материалу на самом деле.
Песня, овладевающая слушателем, которому вдвое меньше лет, чем ей самой - в этом есть нечто вампирическое, как в знаменитом гоголевском сюжете про панночку и Хому.
"Срубить", "надыбать", "защемить" или "выцепить" пластинку, гарантирующую полноценное знакомство с творчеством Барбары Льис оказалось сложнее, чем добиться освобождения Анджелы Дэвис.
Но мы не привыкли отступать, падая в бездонную пропасть социопатии и нонконформизма. Диски сами плыли нам в руки, подобно трупам врагов по желтой реке. Сперва один, за ним - другой...
В активе певицы оказалась оригинальная версия Someday We Gonna Love Again, вскоре превращенной The Searchers в маленький шедевр мерси-бита. Вдохновенные прочтения Workin' On a Groovy Thing Нила Седаки и Love Makes The World Go Round Диона Джексона, чье фото красовалось на все на тех же вкладышах с релизами.
Baby, I'm Yours - ранняя работа будущего диско-гения Вэна Маккоя также оказалась в числе достижений мисс Льюис. Не обошлось и без молодых авторов - одну из песен написали Джеки ДеШеннон и Джимми Пейдж. Не путать с одноименным шлягером Криса Эндрюса, в чьей записи также участвовал Пейдж.
Свои собственные композиции Барбара Льюис исполняла с трогательным энтузиазмом и юмором - в ней было что-то от Людмилы Лядовой, я бы сказал.
Когда-то два удачно подобранных, простейших слова - "привет, незнакомец", служили безотказной магической формулой. Сегодня её автор сама незнакомка для большинства тех, кому могла бы пригодиться.
Сквозистой прозрачностью легкой ткани в солнечный и ветреный, летний полдень, на пристани, веет от песен Барбары Льюис. Недаром гармонии некоторых из них напоминают битловскую If I Fell.
Призрачное обаяние "второстепенного", вот что оберегало их от поругания, которого не смогли избежать многие достойные вещи, подвергнутые профанации на волне переизданий в конце прошлого века.
Такова история знакомства с Барбарой Льюис одного из тех, кому адресовано приветствие Hallo, Stranger!
Вам оно еще предстоит. Не забудьте ответить: baby, I'm yours. С потрохами.
ДАЛЕЕ:
*День рождения черного Барретта
* Калейдоскоп души Джонни Бристола
* Карла Томас. Царица черного Мемфиса
* Мой Сэм Кук
* Черный лорд из Бруклина
*К юбилею Тины Тернер
*К юбилею Джерри Батлера. Дворецкий в храме любви