Василич был одним из мэтров ***ской журналистики. Во всяком случае, он пребывал в такой уверенности. Инвалид второй группы, маленький, сухонький и почти лысый он считал себя непревзойденным знатоком сельского хозяйства и смежных тем. Под смежными темами понимались транспорт, промышленность, экономика, управление, ЖКХ и другие. В общем, золото, а не сотрудник.
Это был человек старой закалки: сдержанный, тихий и с ОЧЕНЬ большим достоинством. Его достоинство доходило иногда до неприличия: в частности, он считал неприличным проверять некоторые факты о том, что пишет.
Например, до того, как вернуться в районку, Василич долгое время сидел в городском еженедельнике. Главред этого еженедельника мне потом рассказывал, как Василич однажды гордо положил перед ним статью о том, как доблестные советские инженеры и военные строили железную дорогу в Афганистане.
Материал был написан неплохо: с живыми примерами, деталями, портретами людей. Вот только Василич сделал одно маааахонькое упущение: он не удосужился проверить наличие в Афгане железных дорог. Которых там, само собой, никогда не было… Вот такой вот человек. Глыба!
Василич любил размах. Когда он вернулся в районку, я лишился одной из главных для газеты тем – сельского хозяйства. Не то, чтобы я унывал, но регулярные командировки (о том, что такое командировка в провинциальной районной газете я писал здесь) в села и хозяйства были, во-первых, одним из немногих развлечений, во-вторых, нередко приносили вполне материальный профит. В виде яблок, мяса, молочки и других продуктов народного хозяйства.
Наш герой, к слову, получение профита довел до неприличного уровня. Ведь размах он любил во всем. Например, после визита в главное садоводческое хозяйство района «Грушелевский рассад» багажник, заднее сидение, свободное пространство в ногах было забито ящиками с яблоками и даже коробками с местным соком «Михалыч». Василича не волновало, что в машине едут четверо: главное, побольше увезти.
Яблоки мы ели неделю. Мы варили из них варенье и компот. Строгали на фруктовые салаты. Раздавали соседям по офису, друзьям и близким. Не спасло. Спустя пару недель половина фруктов гнила в кабинете, где сидел Василич. Выбрасывать он их не позволял – ущемленная гордость добытчика, знаете ли. Правда, когда уставший зажимать нос арендодатель ультимативно сказал отнести все на помойку, Василич сдался. Но обиду затаил и крайне жестоко ее проявлял: плевал вслед арендодателю при встрече и бормотал про него всякое.
Так вот, о размахе. Василич любил размахиваться и в своих публикациях: что не заметка – то шедевр на разворот. Газета у нас в те годы выходила дважды в неделю: один раз на четыре полосы, один раз на восемь (включая телепрограмму). Понятно, что статья на 10 тысяч знаков с иллюстрациями и подзаголовками не влезала в форматы скромного муниципального издания. Но Василича это не смущало: он еженедельно сдавал по паре нетленок размером с простыню для кровати King-size.
Материалы проходили аж три стадии читок (при коллективе редакции в десять человек, включая водителя и бухгалтера). Его читал завотдела, потом ответственный секретарь, затем главред. Они выкидывали целые абзацы, а иногда и разделы. Они сокращали так, что Ильяхов со своим тогда еще не созданным Главредом нервно в сторонке сосал петушки.
Но Василич не сдавался. Он бился за каждый символ. Пассажи вроде «Расположенный на подсолнечном склоне холма коровник освещался закатными лучами, а его жительницы – буренки с мудростью в глазах – казалось, обретали новый, мистический окрас» пытались вырезать целиком. Но Василич с пеной на губах отстаивал их важность, и главред с ответсеком сдавались под таким напором.
К счастью, у нас была Танюшка. Наш пих-коряк-дизайнер. Почему пих-коряк? Потому что она умудрялась впихнуть официальный документ на 30 тыс. знаков в одну газетную полосу емкостью 6 тыс. Или же раскорячить материал в три абзаца на полполосы. И это даже не выглядело слишком похабно.
Танюшка обладала одним незаменимым качеством: ее не брал нахрап Василича. Поэтому главред втихаря приносил ей гранки с правками, и она резала статьи в три-четыре раза по объему. Василич прыгал вокруг ее кресла и компьютера, но это не приносило эффекта: Татьяна вставала, оказывалась на две головы выше, шире в плечах… Она вставала в позу сахарницы, смотрела на журналиста сверху вниз, ухмыляясь, и что-то внутри Василича сжималось…
Вот такой был человек. «Мастер» своего дела, живший с размахом и писавший десятки лет о несуществующих железных дорогах. Его уже нет, но пусть память о нем будет хотя бы здесь…
А есть ли среди ваших коллег такие «Василичи»? Пиши в комментариях, ставь лайк и подписывайся на канал.