На следующий день с утра зашли на конференцию отметиться, потусовались слегка с коллегами, потом по магазинам. Купила себе ботинки и обновила фотоаппарат. Потом была экскурсия в Людвигсбург, в новый реставрационный центр, где еще никто не работает и потому царит совершенно стерильная чистота.
Пока ездили, развиднелось – буквально в течение часа! То было темно, как глубоким вечером, а то все облака вдруг пропали – ясное небо. По лесным ложбинкам – туман, а к ночи – туман и в городе. Может, хоть в последние дни будет хорошая погода. А так – все хорошо, только Марь Иванна много говорит, да ноги болят.
В один из дней вечером была культурная программа – нас всех отвезли за город в замок слушать музыку: Гендель, Скарлатти, Вивальди. Музыкантов было двое духовых и органист. Певица – сопрано. Честно говоря, лучше бы ее и не было!
Витражный зал с расписанными сводами – очень странно и забавно: птички, листики. В одном месте – огромные щеглы, в другом – целое стадо разномастных животных: собаки, лисы и даже ёжик, все очень смешные. Такие встречаются на средневековых книжных миниатюрах. Может, это был Монастырь Бебенхаузен? Тогда не записала, а теперь и не помню...
Перезнакомились с коллегами: я общалась на трех языках, потому что совсем недавно начала учить английский – в дополнение к немецкому, на котором я говорю примерно как Киса Воробьянинов: «Гебен зи мир бите… Ну, это я знаю!». Посреди разговора я вдруг заметила, что, позабыв немецкие слова, плавно перехожу на английский – свежезаученные английские идиомы вылезали помогать гибнущему немецкому. Но, похоже, коллеги меня понимали. Правда, долго не верили, что у нас в мастерской шестьдесят человек работает:
– SechZIG?! Es kann sein SechZEHN?! – Шестьдесят?! Не шестнадцать?! А сколько же у вас всего сотрудников в музее?!
– Шестьсот, – скромно ответила я (это было в 1995, сейчас гораздо больше)
В Европе такого не бывает. Там минимум сотрудников, а если кто вдруг необходим – экспозиционер, реставратор – нанимают по договору.
На следующий день утром после завтрака хотели было рассчитаться за номера, и тут я обнаружила, что у меня украли кошелек! Скорее всего, вытащили из этого дурацкого рюкзака, когда мы покупали еду на автозаправке – я даже помню этот момент и свое состояние угасшего сознания. Пошли, конечно, на автозаправку – там уже другой продавец, который на все мои жалкие расспросы и описания кошелька отвечал красноречивым пожатием плеч и разведением руками:
– Кофелёк-кофелёк… Какой кофелёк?!
В кошельке было где-то 570 марок, 200 баксов, сезонка на электричку до конца года и проездные на автобус-троллейбус. Сама виновата, нечего быть раззявой. Хорошо, что у моих спутниц были с собой деньги! Они заплатили за отель и обратную дорогу до Франкфурта и даже наскребли мне 30 марок на карманные расходы. Огромное им спасибо (потом я три года копила, чтобы вернуть 500 марок долгу).
Съездили на вокзал за билетами во Франкфурт – ехать от Тюбингена три с лишним часа с пересадками. Я почти столько же на дачу еду. Потом гуляли по городу, я откололась от теток и с горя купила самую дешевую пленку – покупать не на что, буду снимать, но дешевое хорошим не бывает – вся пленка, как потом выяснилось, оказалась испорченной.
Сначала слегка заблудилась, пытаясь найти замок. Спросила у встречной дамы, как мне туда пройти, та долго переспрашивала, удивляясь, пока я не осознала, что вместо слова «замок» – «Schloß» – все время говорю «слесарь» – «Schlosser»! Посмеялись.
На ратушной площади мне повезло – там христиане проводили какую-то благотворительную обще-европейскую акцию и угощали всех бесплатно!
Я поела, взяла две шоколадки про запас, выпила кофе и поговорила по-русски с молодым человеком из Москвы, который уже два года живет в Германии. Одна из христианок попыталась проповедовать среди меня слово Божье по-немецки, я сказала, что «нихт ферштеен», тогда она все-таки впарила мне книгу, сказав: «Ну, прочесть-то вы сможете?». Пришлось принять. Попыталась взять их на жалость, рассказав, как у меня вытащили кошелек – вдруг и денег дадут? Нет, не дали. К вечеру христиане разъехались, оставив вместо себя меланхоличного юношу, очень красиво игравшего на электрогитаре.
По дороге в отель наткнулась на барахолку, где чего только не было! Вполне элегантные фрау рылись в старых чайниках и пыльных салфетках. Именно там я увидела самую красивую в мире девушку. Невозможно передать словами всю прелесть ее изысканной красоты. Вся в черном, черные волосы. Она была с двумя спутницами, которые ее заботливо опекали – девушка была больна. Вероятно, Паркинсон – она пребывала в беспрестанном движении, не останавливаясь ни на секунду, трепеща, как черное пламя на ветру.
Потом, уже отойдя на приличное расстояние, я встретила молодого негра – огромного и грациозного, как пантера. Вокруг – никого: суббота. Я, конечно, тут же забоялась по своей дикости, а он, приблизившись, улыбнулся – зубы так и засверкали – и мягко спросил: «Wie geht es Ihnen?» – «Как дела?».
Вообще, мы, конечно, были тогда совсем дикие и всего на свете боялись! В первый день, когда мы со спутницами разделились и гуляли парами, Марь Иванна рассказывала: они забрели в какую-то глушь и боялись, что изнасилуют. На это я – злобная индюшка! – улыбаясь, заметила: «Не надейтесь!». Такого понятия, как «глушь», там нет по определению...
Окончание следует!
Похожие статьи:
Марбург 1991 - Часть 1, Часть 2, Часть 2
Бельгийские впечатления. 2002-2003
Подписывайтесь на мой канал и читайте заметки о книгах, фильмах, живописи, реставрации и просто о жизни!