Тепло в июльском лесу. Легкий туман льётся низкой полоской, кромка леса черным забором высвечивается на фоне поднимающихся немецких осветительных ракет, да изредка вдалеке светят трассеры.
Где-то в селе забрехала собака, но здесь, у леса, все было спокойно. Рассвет еще не наступил.
Но неугомонный майор уже был на ногах.
-Стройся! -майор Шкорин быстрым шагом подошёл вдоль опушки к стогам с сеном, в которых расположились саперы 227 батальона.
Сегодня утром опять под огнем надо наводить мост, 7 пролетов за ночь разбомбили немецкие артиллеристы, а обозы задерживаются, не успевают недотёпы, он ругал "про себя" тыловиков.
-Равняйсь, смиррна!!! -проревел комбат, Шкорин аж поморщился.
-Вольно! - бросил майор и встал напротив замершего строя!
-Портные среди бойцов есть? -обведя строй взглядом, спросил Шкорин.
-Очень нужен портной, ребятушки!
Вчера опять семеро саперов выбыли из строя с рваными ранами на окровавленных ладонях, без рукавиц было просто никак, а обоз подтянется только к вечеру, очень уж быстро оторвалась в наступлении от "тылов" их бригада!
Из строя вышел долговязый одноглазый боец. -Я шиток, красноармеец Орехов, -сказал он.
Иван лет с 15 возился со старым отцовским "Зингером", и шил знатно, мог и фуражку стачать, и кепку, и телогрейку, и даже тулуп шивал.
-Рукавицы рабочие сшить можешь? -спросил его майор. -И сшить и скроить могу, -ответил Иван.
-Ну добре, - иди к старшине Данильчуку, - он в селе машинку швейную у какой то бабули нашел, нитки тебе соберем все какие можно, я послал по селу собирать, и у бойцов все заберем. -Нужны рукавицы, Ваня, как можно больше рукавиц, а то все руки на переправе ребята оставят, сам видел, ошметки, а не рукавицы у всех!!!
Уже через 20 минут Иван сидел в небольшой хатке на окраине села и тачал рукавицы. Каждые пол-часа прибегал Данильчук, хватал всё, что успел сделать Иван, и уносил ребятам. Было слышно, как начинается утро, батальон выдвинулся к Днепру, и его взвод тоже, за сегодня нужно восстановить переправу, на той стороне бьются 2 роты из их бригады, да бригадная разведка с минометчиками успели вчера вечером переправиться, если сегодня не будет переправы - их сомнут!
Канонада крепчала, пару раз прилетали самолеты, бомбили что-то за лесом, улетали и опять нарастала артиллеристская пальба.
И Иван работал как одержимый, тачал рукавицы, не замечая боли от уколов иголок в пальцы, до рези и боли в единственном целом глазу, шил до самого вечера, пока не пришел старшина и не сказал, что хватит, обозы через час уже будут в деревне, рукавицы привезли.
Иван разогнул спину и встал, вытер рукой глаза, несколько раз разогнул и согнул распухшие ладони, пальцы не слушались, не сгибались, руки дрожали, да и ноги тоже.
Он вышел на крыльцо и посмотрел вокруг, всё также брехала соседская псина, и со стороны Днепра были слышны разрывы снарядов, но уже значительно дальше, слава Богу успели наши подтянуть и переправить еще 2 батальона пехоты, и артиллерию переправили, вон как бухают!
Иван не ел уже 10 часов, неуверенными шагами он спустился с крыльца и побрел к стогам, были видны огоньки 2-х костров, ребята из батальона уже успели вернуться, видимо сменили их.
Он подошел к своему стогу, рядом с ним стояла повозка, в которой их взвод хранил свой нехитрый скарб.
-Петро, а где мои, на сменились еще? - спросил он у знакомца из Неткачевского района, с которым они вместе призывались в сорок втором. Тот обернулся, и посмотрел на Ивана потухшим взглядом.
-Нету их Ваня, только Егор из вашего взвода остался, убили их!!
Иван вздрогнул и подломился, упал коленями на сено. -Как же так? _Как же я, я же с ними, с ними должен быть, проклятые рукавицы, - ругал себя последними словами Иван, Из левого невидящего глаза текла слеза, он скомкал пилотку и вытер глаза, но слёзы заливали лицо. Петро подошел и сел рядом молча, давая другу время, так и сидели рядом, Пришёл оцарапанный Егор и рассказал, что их накрыло из минометов, когда они наводили второй пролет, как он отплёвывался от воды, песка и тины, оглохнув на левое ухо, в которое залилась вода, и как его вытащили ребята из соседнего взвода. Иван как оглушенный сидел не вставая, пока не пришел майор. Ему объявили благодарность, он будто не слышал всё это, а потом лежал и слышал их голоса, и всё не мог заснуть, вспоминая ребят.
А на следующий день уже он, стоя по плечи в днепровской взбаламученной разрывами воде, держал разъезжающиеся под колесами повозок и орудий бревна, хлебая воду, и видя снижающиеся для бомбардировки "лаптёжники".
И всё таки они смогли переправить на тот берег всю технику, и их 38 ИСБР удерживала эту переправу, пока фронт не отодвинулся на 40 километров от Днепра. Но это как говорится, уже совсем другая история.
Об этом случае дед рассказал мне только один раз, когда мне было лет 15, и только потом, уже в 2018 году, я нашел в архивах журнал боевых действий их бригады, где скупыми фразами описана боль той войны.