- Вы очень напряжены, мой Генерал. – я улыбнулась, скрывшись за веером, наблюдая за тем, как Аконит с прямой спиной восседает на своем коне, мертвой хваткой вцепившись в поводья.
Со злополучного дня прошла неделя, разногласия были забыты и сегодня Аконит решил составить мне компанию на моей утренней прогулке.
- Я не люблю лошадей. – сдержанно ответил он, полностью сосредоточившись на петляющей тропике в саду. – Мне нравится контролировать ситуацию, а это животное кажется – абсолютно бесконтрольным.
- Это ошибочное суждение. – я убрала веер, воззрившись на Аконита, продолжая улыбаться. – Как меч, является продолжением вашей руки, так и конь должен быть продолжением вашего тела. Вам нужно всего лишь расслабить мышцы и тогда лошадь перестанет чувствовать напряжение и станет идти более спокойно, не виляя из стороны в сторону.
Он что – то проворчал, и я рассмеявшись подъехала настолько близко, что наши колени едва не соприкоснулись и положила ладонь на его напряженное запястье:
- Попробуйте поверить мне.
Аконит сузил глаза, но покорно послушался, стараясь выполнить мое желание. Конь будто почувствовав перемену в седоке, пошел ровнее. Я вновь рассмеялась:
- Видите, на самом деле довольно легко.
Внезапно, как гром среди ясного неба, откуда сбоку послышался испуганный голос, в котором я узнала Аттикуса. Я едва не возблагодарила Богов, что наши кони обладали поистине невозмутимым нравом и ни один из них не встал на дыбы. Я остановила Жемчужину, и жеребец Аконита, как по команде тоже встал на месте. Аттикус задыхался, что – то тараторил на родном языке, и я видела крупные капли пота на его «лице». Произошло что – то серьезное. Из его сбивчивых слов, я поняла только «шахты» и «стряслась беда». Аконит не изменился в лице. Спрыгнул с коня, передав поводья своему «питомцу» и сухо ответил. Насколько я поняла, что – то вроде: «Пойду сам». Обернувшись ко мне, он низко поклонился, намереваясь проговорить извинения, но я не дала ему этого сделать:
- Я хотела бы пойти с Вами.
- Нет. – отрезал Аконит, не дав никаких объяснений. – Продолжайте прогулку без меня, моя Королева.
Я нахмурилась, провожая взглядом его быстро удаляющуюся высокую фигуру и семенившего рядом Аттикуса с жеребцом. Я чувствовала, что должна быть там. Обязана. Там мои люди тоже, и я имею право знать, что происходит. Натянув поводья, я окольным путем бросилась к шахтам. Позже Аконит отчитает меня, но то будет потом, не сейчас. Возможно им нужна моя помощь.
Открывшаяся моим глазам картина, заставила меня остолбенеть. Площадка перед шахтами была оцеплена небольшим отрядом кайлиогов, которые щерились не в силах подступится к вусмерть пьяным надсмотрщикам. Резкие посвисты кнутов и неразборчивая грязная ругань, больше похожая на рев диких животных слились в единую какофонию звуков. Краем зрения я увидела Аконита, которого так и не смогла опередить и в душу закрался холодный липкий страх. Я видела, как расширились его ноздри; видела, как вспыхнули его глаза со ставшим узким зрачком недобрым блеском. А дальше все произошло слишком быстро. Единым, звериным движением, Аконит бросился вперед, сквозь толпу кайлиогов. С него неожиданно слетело все человеческое, оставив только необузданного и жестокого хищника. Кнут взвился в воздухе, задев его плечо, распоров кожу, но он кажется не заметил этого. Я зажала рот ладонями в немом ужасе, видя, как взметнулся его хвост, ударив по ногам пьяным мужчин и его пасть мертвой хваткой сомкнулась на предплечье ближайшего надсмотрщика. Даже сквозь разноголосицу, я услышала громкий хруст, и «морда» Аконита окрасилась кровью. Кайлиоги единым фронтом, поспешили на помощь своему Генералу, и уже через несколько мгновений скрутили пропойц, уводя их куда-то в сторону. Площадка опустела слишком быстро, будто ничего и не было. Пропал из поля зрения и Аконит. Меня била мелкая дрожь от всего увиденного, и я бесчисленное количество раз пожалела, что любопытство и глупость привели меня сюда. Из головы не лезла жуткая картина, как Аконит теряет остатки человеческого облика, и как его пасть смыкается на руке надсмотрщика. Я почти не правила, но лошадь, которая видимо была умнее меня, спокойно уводила меня как можно дальше от шахт, к яркому и искристому ручейку, скатывающемуся по темным камням скалы. На мое удивление, у мелкого резервуара, я заметила слишком знакомую, согбенную фигуру. Спешившись, я подошла ближе.
- Я сказал, чтобы Вы продолжали свою прогулку без меня и в достаточном отдалении от шахт. – донеслось для меня жесткое.
Что – то звериное ушло из глаз Аконита, вновь оставив холодное и сухое равнодушие. Он успел оттереть «морду», и кровь осталась только на лацканах камзола, да набрякла ткань на распоротом плече. Не обратив внимание на его слова, я осторожно взяла его за мокрую ладонь, тихо проговорив:
- Ты ранен. Пойдем домой.
Он посмотрел на меня так, будто увидел в первые и с шумом выдохнув воздух, направился вслед за мной.
Первое что я сделала по возвращению в замок, так это завела его в свою комнату, усадив на кровать. Аконит вяло сопротивлялся. Он был расстроен и явно не представлял, что делать дальше, видимо полагая, что его репутация, в моих глазах, с треском порвалась.
- Я позову лекаря.
- Нет. – отрезал он, и с долей пренебрежения добавил. – Это всего лишь царапина.
- Которая сильно кровоточит. – холодно ответила я. – Скажи, что нужно сделать?
Он оценивающе оглядел меня с головы до ног:
-Ничего.
Я раздраженно вздохнула, бросив взгляд на разорванное плечо. Спорить с ним было бессмысленно, проще было что – то доказать моему секретеру. Как же так вышло? Я слишком хорошо помнила, как я ударила его стилетом и лезвие высекло искру. Как его кожу пробил кнут? О чем бездумно и поинтересовалась у него. Аконит ехидно хмыкнул:
- Я сбросил старую шкуру, а новая не успела огрубеть.
Я нахмурилась, опустившись на стул за секретером, не сводя с него взгляда.
- Я видела, что произошло у шахт. И я была бы очень благодарна, если бы ты… объяснил…
Он поднялся на ноги, равнодушно проговорив:
- Я пробыл в шахтах Риена десять лет.
Я вспомнила его приказ об упразднения кнута и картина сложилась сама по себе. Если зверя долго бить палкой, в итоге он начнет бросаться при одном ее виде. Видимо тоже случилось и с Аконитом. Только вот… В шахты попадали только люди, которые совершили какое – то гнусное злодеяние… Отец не любил «тварей», но обычно если одно-два существа пересекали границу, он отправлял их обратно… Меня уверял в этом Адриан. Отец не мог отправить в шахты ни в чем не повинного человека. Не мог. Невозможно.
- Как так вышло? Я не понимаю. Я совсем не знаю тебя.
- Так может и не нужно? – сухо ответил он.
- Я твоя жена! – я вспыхнула. - Ты часто говоришь о «юности», а я даже не знаю твоего возраста. Я ничего не знаю о тебе, в то время как ты знаешь обо мне все.
- Зачем тебе это, Лаура? – взгляд Аконита стал пытливым, но голос все равно оставался сухим и холодным.
- Мне нужно это знать.
В голове настойчиво крутились мысли об отце, шахтах и Аконите. Десять лет в шахтах. Сколько ему было, когда он попал туда? И за что? Я видела Аконита в бою; видела среди пышного торжества и при дипломатических переговорах. Я знала, что он убивал, но мне нужно было лишний раз убедиться. Чтобы «после», меня не начали одолевать сомнения. Аконит меж тем молчал, будто раздумывая, стоило ли начинать говорить или лучше просто уйти, пока я окончательно не стала докучать ему. Наконец, он скрестил руки на груди, сел на край моей постели, принявшись вкрадчиво и бесстрастно рассказывать о своей жизни так, будто это сюжет не очень интересной книги, которую ему довелось прочитать. Но я знала, вся его безразличность – напускное, и в его словах нет ни грамма лжи:
- Во мне нет ни капли крови «шаксов». В Хашхаре тогда правил Шакс Ринс, и мой отец был у его родного брата - Заруша, оружейником. Заруш готовился подло убить Шакса и забрать себе престол. Услышав это, отец сразу же отправился к Ринсу, рассказав об услышанном и был казнен за клевету. Моя мать испугавшись за мою жизнь, зная, что за ней следят люди Заруша, приняла решение бежать из Хашхара, отправится на острова. Мы не выжили бы в пустыне, не смогли бы пересечь степь зная, что там нас убьют кочевники. Сквозь леса мы смогли добраться до Риена, намереваясь ночью пробраться на торговое судно идущее в Лиам. Но не смогли. Нас поймали гвардейцы. Мою мать убили на моих глаза, а меня отправили в шахты. Мне было тринадцать.
Я облизала пересохшие губы. Сердце набатом билось где-то в горле.
- Это какая – то ошибка. – едва слышно проговорила я. – Они не могли… Отец никогда…
Морда Аконита взметнулась вверх, и он расхохотался. Холодно, отстранено, заставив кровь застыть в жилах.
- Твой отец, моя принцесса, лично подписал закон о том, чтобы убивать всякую Тварь, как вы нас называете, которая только подойдет к границе. Мне повезло больше, чем моим собратьям. И хоть никто не ожидал, что моя тяга к жизни пересилит смерть, мне удалось выжить.
На языке появилась горечь, а почва начала уходить из-под ног. Невозможно! Но где – то в глубине души, я знала - это правда. До меня долетали обрывистые речи, но я не предавала этому значения. Отец не хотел ранить мои девичьи, сострадательные чувства и все замолкали, как только я появлялась в поле зрения. Отец… Слова Аконита больно ранили меня и сердце сжалось, но следом пришел гнев. Они лгали мне. Они все мне лгали. Те кого я считала друзьями, те кого я любила, все они… Все… и даже Адриан… Он говорил, что никогда не будет ничего скрывать от меня… Он рассказывал мне о войне… Он говорил, что «твари» вышли на бой, чтобы захватить более плодовитые земли, нежели их, а на деле… А на деле… Я узнаю правду от того, кого я должна ненавидеть, но кого ненавидеть не могу. У меня осталась лишь прозрачная надежда, что отец, все же смог принять верное решение… Я стиснула зубы:
- Что было дальше? Как ты смог выбраться из шахт?
"Морда" Аконита не изменилась, оставшись бесстрастной и так же буднично, он продолжил:
- Надсмотрщики решили, что я мертв. У меня как раз прошла линька, и я смог разорвать себе запястья. Мой сокамерник позвал охрану, и меня выбросили в «зев» к остальным трупам. Я цеплялся за жизнь, и смог выбраться оттуда через щели в камнях, оставив в «зеве» собственный хвост. Мне удалось добраться до порта только с рассветом. Пересекать Риен при свете солнца было самоубийством, и я забрался в накрытую тканью лодку. Я слышал, что надсмотрщики очень живо обсуждали праздник, при котором нельзя не то, что заниматься уловом, а даже касаться лодки, чтобы не разозлить вашего Бога. Острый слух, позволил мне различить голоса и далекие шаги гвардейцев, которые увидев хвост отдельно от тела, поняли, что я сбежал... - он на мгновение замолчал, внимательно смотря в мое лицо. - Когда я только попал в шахты, мне удалось оставить у себя маленький, латунный шарик, который мне когда-то отдала мать.
Во рту пересохло. Как в тумане, я поднялась на ноги, направившись к своему шкафу, достав свою шкатулку с безделушками, под пристальным и внимательным взглядом Аконита, а в голове настойчиво возвращалось из небытия давно забытое воспоминание.
Мне было четырнадцать, когда Адриан разбудил меня рано с утра, чтобы посмотреть, как причалит торговая эскадра герцога Мариэля. Ходили слухи, что правитель Адена отправил в подарок отцу, настоящего слона, которого я видела только на картинках. В тот день, Риен праздновал день Хозяина Морей, и было запрещено выходить в море, но к торговым судам это не относилось. Я замешкалась у лодок, когда с ноги слетела туфля, в то время как Адриан, умчался к самой воде, чтобы было лучше разглядеть идущие при полном ветре корабли и неожиданно услышала возню в одной из лодок. Город был пуст, и я подумала, что возможно в ней кошка, которая пыталась найти чем поживится. Любопытство пересилило, и я открыла парусину, встретившись с ярко – зелеными глазами. Я помнила, как остолбенела от испуга, ведь существо, прячущееся в лодке, никак не могло быть человеком. Оно было болезненно худым, и я видела отнюдь не человеческое лицо, больше похожее на лицо какого-то чудовища с широкими острыми наростами. Но чудище из страшных историй не торопилось бросаться на меня и забирать с собой. Наоборот, услышал окрики гвардейцев, застыло, не мигая смотря на меня. Не нужно было быть чрезвычайно умной, чтобы понять, что гвардейцы ищут именно это существо. Я быстро опустила парусину, отбегая от нее и в эту же секунду, отряд показался на пирсе. Они подошли ко мне, осторожно поинтересовавшись, не видела ли я чего – то необычного. Смотря им прямо в глаза, как смотрят искренние люди, я солгала. На следующий день, я вновь вернулась к лодке. Она была пуста, только на дне лежала латунная, помятая бусина, с выгравированным символом, которую я забрала с собой.
Слишком много потрясений. Я протянула ему бусину на ладони и он осторожно подцепили ее.
- Я благодарен тебе, Лаура.
Он не сводил с меня холодного и какого-то мертвого взгляда:
- Я вернулся в Хашхар движимый ненавистью и местью, готовый свергнуть своего Шакса. В то время там бушевала лихорадка, и Ринс пытался убедить короля Риена пустить нас на поверхность, под его защиту, но король отказался. Огромное число моего народа погибло. Я вызвал Ринса на бой и лишил его жизни, приняв бразды правления. И я готовился к войне. Не сколько с Гиеди, сколько с его королем. И через пять лет я достиг задуманного. Я хотел выкосить под корень весь твой род, не оставив даже упоминания о ветви Линар. Но потом узнал тебя, там, на поле битвы…
В голове набатом отозвалось сухое и отчетливое «Ашфера» и в воздухе повеяло кровью и дымом.
- … я был обязан тебе и решил, что мудрее оставить тебя в живых. Для того, чтобы утихомирить народ; для того, чтобы сильнее унизить твой род и твоего отца, сделав тебя женой, против твоей воли, скрепив узами брака с тем, кого они ненавидели и презирали.
Я отвернулась от него, обняв плечи руками. Я хотела правду, хотела узнать его, и он не словом не солгал. И то что я сейчас чувствую боль и потрясение, только моя вина. Я действительно глупая и наивная принцесса.
- Потом все изменилось, Лаура.
Я не хотела его больше видеть, не хотела слышать, не хотела говорить, но смогла переселить себя, повернулась. Кровь почти насквозь пропитала рукав, но он не обращал на это внимания.
- Я благодарна Вам за откровенность, Генерал…
- Все изменилось, Лаура. – эхом повторил он.
- Вам нужно уйти и обработать рану.
- Лаура… - он поднялся на ноги, двинувшись ко мне.
- Уходи! Оставь меня одну!
Аконит остановился, будто наткнулся на невидимую стену и низко поклонившись покинул комнату. Тяжело дыша, я облокотилась ладонями о подоконник. Я всю жизнь была «дорогой» монетой, товаром, который можно было предложить кому – то влиятельному или кому – то, кто сильнее, такой и останусь. Видимо от своей судьбы не убежишь, как бы сильно этого не хотелось.
***
Я не могла уснуть, раз за разом прокручивая все что услышала. Мне казалось, что внутри я стала пустой и гулкой, как чан стоящий на кухне. Закутавшись в шаль, наверняка зная, что все обитатели замка давно спят, я спустилась к беседке, в которой я казалось слишком давно сетовала на сына Халифа и свою жизнь. За этот год, она так густо обросла плющом, что напоминала зеленый шатер, сквозь который едва проглядываются звезды. Я была рада, что скамейки и деревянный пол, все же старательно убираются, хотя ни разу не видела, чтобы кто – то сидел в ней. К моему удивлению, я была не единственным полуночником в это время. В беседке я увидела неуклюжую фигуру Карта. Мне было слишком скверно, чтобы вновь уходить в спальню, где казалось сами стены давили на меня. Я прошла прямиком к нему:
- Добрый вечер, Карт. Вы не будете против, если я тоже побуду здесь?
Он с изумление поглядел на меня, тряхнув лысой головой:
- Что вы венценосная Лацерта. Буду счастлив.
Лацерта. Звезда с кайлиогского языка. Я села рядом, откинувшись на спинку скамейки и подняла вверх глаза, рассматривая тусклые звезды.
- Сегодня очень ясная ночь, звезды кажутся такими близкими. – проговорил Карт.
- Наша вера учит, что звезды – это души наших близких, которые следят за нашими деяниями и направляют нас в море. – медленно и запинаясь проговорила я на его родном языке.
- Иногда нам всем нужен совет от тех, кому доверяем и кого любим. – Карт с удовольствием перешел на свой язык. – Вы чем – то опечалены, Королева?
Я прикрыла глаза, чувствуя на своем лице ласковое прикосновение ветра. Всю жизнь я жила во лжи, и сейчас мне хотелось во что бы то ни стало узнать правду. Не открывая глаз, я спросила:
- Что говорит ваша история, Карт? Как вы попали под землю?
- Не думаю, что это хорошая история для того, чтобы слушать ее на ночь.
- Ответьте мне. – сухо бросила я, распахивая глаза, впрочем не глядя на него.
- Наш народ жил здесь много веков, пока к морю не причалили корабли полные людей. Они просили у нас крова для их семей; пищи для их детей; защиты от их врагов, и наш народ согласился. Они указали им место полное ягод, растений, дичи и рыбы. Дали дерево и камни, чтобы выстроить крепкое жилище, которое не сможет разрушить ни время, ни ветер, ни вода. Показали, как возделывать эту почву и как можно защититься от врагов, используя рельеф земли. Проходило время, и окрепшие люди решили, что эта земля должна принадлежать им. Они изгнали мой народ в пустыню, оставив без средств к существованию и нам пришлось уйти под землю.
- Вы ненавидите нас?
- А как думаете вы, Королева? – пытливо спросил он.
- Я бы ненавидела. – помолчав, я тряхнула головой, добавив. – Всю свою жизнь я жила во лжи, а сейчас, когда белое – становится черным и наоборот, я не знаю, как мне жить дальше и кому верить.
- Малышка, ты должна доверять тому, что чувствует твоя душа. Глаза могут исказить картину, слух – неправильно трактовать услышанное, обоняние – не уловить тонкий аромат, а разум – отказаться воспринимать истину, которая иногда может причинить боль. Но твой дух никогда не придаст тебя. – неожиданно он добавил. – Твой отец не был плохим человеком. Нет плохих людей, есть плохие решения, которые иной раз приводят к необратимым последствиям.
- Если бы я знала правду, возможно я смогла бы все изменить. Сохранить жизни, предупредить войну.
- Это маловероятно. Что толку сетовать о «если», когда в твоем распоряжение «сейчас» и долгое «после»? Сейчас ты запутавшаяся бедная маленькая девочка, но твой дух открыт, сердце не источает яд, а разум не замутнен ненавистью. Сейчас ты сможешь сделать много больше, не оборачиваясь на «если».
- Я всего лишь вещь. – тоскливо ответила я.
- Кто сказал тебе такую глупость, малышка?
Я поджала губы, ничего не ответив ему.
- Знаешь, что за символ был выгравирован на бусине, которую ты отдала?
Я покачала головой, понимая, что Аконит зачем – то рассказал ему о нашем разговоре.
- Этот символ называется «Ареза». Мягкость – на вашем языке. Его мать дала ему это, надеясь сбалансировать твердость его духа и его суждений. Мой «питомец» хороший воин и хороший правитель, но когда дело доходит до личных бесед или выражения чувств, он становится таким же тактичным и многословным, как камень. И он жалеет о вашем разговоре.
- Акониту не о чем сожалеть. Я сама хотела узнать его. Просто… - я тяжело вздохнула. - …мне казалось, что я увидела чуть больше, чем есть на первый взгляд. Но теперь я знаю, что я просто приняла иллюзию за действительность.
Тяжелая клешня опустилась на мои руки и я повернулась к нему. Старый воин улыбался безгубым ртом и щурил белесые глаза:
- Как несмышлена молодежь. Даром тратит время, каждый день блуждая по кругу путаясь в липкой паутине ненависти и предубеждений. Будто если кто – то первым протянет руку другому, то будет безнадежно убит. И мне грустно наблюдать, как два существа любя друг друга продолжают причинять друг другу боль. Ты же любишь его, малышка, ровно так же, как любит тебя, мой питомец, только у вас обоих не хватает силы воли признаться в этому не только друг другу, но и себе самим.
Я отвела от него взгляд, ничего не ответив и Карт крякнув, натужно поднялся на ноги.
- На улице холодает, Королева. Если вы простынете и упаси Великий Дракон, Генерал узнает, что дело в том, что я задержал вас старческим дребезжанием, не сносить мне головы.
Со вздохом, я поднялась вслед за старым и мудрым воином, направившись вместе с ним в сторону замка. Мне нужно было поспать, чтобы до конца понять все что происходит внутри меня.
Благодарю за прочтение =) Буду рада лайкам и комментариям =)
Начало здесь: