В конце марта 1930 года из Хельсинки в Кёнигсберг прибыл корабль, на борту которого находилось пять семей лапландцев из коммуны Энонтекиё, а также из норвежской коммуны Кёутокейну и финской деревни Каресуванто. Столица Восточной Пруссии стала первым из германских городов, в зоосадах и парках развлечений которых была запланирована демонстрация «экзотических людей». Кроме них добропорядочные бюргеры должны были лицезреть также 52, оленя, 10 собак, 11 кошек, а также бытовое имущество северных аборигенов - несколько саней с упряжью. Среди реквизита имелась также множество национальной одежды, как зимней, так и летней. Профинансировал «Полярное шоу» один из крупнейших германских немецких торговцев животными Людвиг Руэ. А подбирать «экспонаты» ему помогал ученый и художник Франц Дуббик.
Так называемые Völkerschau, представляли собой показ «вживую» различных, по представлениям «цивилизованного мира», первобытных народов. И в период с 1870 по 1940 годы имели бешеную популярность в Европе и США. За это время в одной только Германии почтеннейшая публика в процессе около 400 подобных мероприятий могла увидеть больше 300 групп различных неевропейцев – иногда по сотне «особей» в рамках одной выставки. Такие зрелища притягивали миллионы зрителей, и устоять перед соблазном хорошенько поживиться не смог даже Карл Хагенбек, основатель знаменитого зоопарка.
Существовало три типа Völkerschau: цирковое представление, фрик-шоу и «Деревня аборигенов». С первым, в принципе, все понятно – на арене, например, скакали размалеванные североамериканские индейцы в перьях или пожирали сырое мясо «каннибалы» с Огненной Земли. Фрик-шоу были явлением позабористей, там зрителям предлагали наблюдать «экзотов» с физиономическими и физиологическими особенностями или диковинными украшениями тела (скажем, пирсингом в непривычных для европейцев местах). Ну а «Aboriginal Village» считалась максимально приближенным к реальности воспроизведением среды обитания тех или иных «дикарей» Америки, Индии, Юго-Восточной Азии, Крайнего Севера или Африки (на титульном фото). Практиковался и синтез вышеперечисленных разновидностей показа.
Место под «Полярное шоу» отвели на территории Этнографического музея Кёнигсбергского зоопарка. Там построили «всамделишную» саамскую деревню, которая жила по тщательно продуманному организаторами плану, который живым экспонатам предписывалось строжайше соблюдать. Посетители с живейшим интересом следили, как лапландцы играли самих себя: ухаживали за оленями и собаками, обрабатывали рога, готовили на костре пищу и т. д. В ежедневной программе имелись два обязательных пункта. Ровно в 14:00 все северяне облачались в праздничные одежды и выстраивались в свадебную процессию. А потом состязались в метании арканов, запряжке оленей и езде на санях.
За работу экспонируемые получали заранее оговоренные оклады, плюс зарабатывали карманные деньги на продаже своих поделок и открыток с собственными изображениями. Ну а работодатели, в свою очередь, старались извлечь материальную выгоду не только из свадеб (которые случались в действительности) своих подопечных, но и заработать на рождениях их детей, а также на смерти «экзотических людей» (что, увы, тоже случалось, хотя вербовать старались исключительно здоровых и сильных).
«Völkerschauen в основном не соответствовали действительности и истинному образу жизни показываемых народов, а скорее, представляли собой европейские клише о них, внося значительный вклад в укрепление расистских настроений. – убеждена немецкий исследователь Анна Дрисбах. – Это было унизительное представление иностранных культур. Организаторы пытались узаконить свои «национальные шоу», ссылаясь на одобрение аудитории. Ложными обещаниями заманивали людей, которые не знали, что должны будут служить развлечению белого населения Германии на огороженной территории. Вознаграждение, полученное выставляемыми напоказ, было непропорционально огромной прибыли устроителей шоу. Кроме того, деньги не могли компенсировать ежедневные унижения и проявления агрессии со стороны аудитории, так же, как гибель некоторых «экзотических людей».
Но в то время критические отзывы о Völkerschauen в европейской прессе были огромной редкостью. Скорее уж с легкой руки импресарио превалировало мнение о том, что такие выставки помимо развлекательного имели еще и образовательное предназначение. Чтобы укрепить это реноме, организаторы привлекали ученых-антропологов. Те охотно соглашались поработать с интересным «материалом», не отправляясь для этого за тридевять земель. И благодарили, как могли – тот же Хагенбек удостоился титула почетного члена одного из антропологических обществ.
Из Кёнигсберга «Полярное шоу» через Польшу отправилось в «большую Германию», побывав в Берлине и Дрездене, в Хемнице, Лейпциге и Мюнхене (где стало знаковым событием популярного фестиваля Октоберфест). После девятимесячного турне саамы, наконец, вернулись в родные края – но без всех собак и половины оленей, которые перемерли в непривычном климате и тяжелых условиях. Во время путешествия скончалась и девочка из Норвегии, заболевшая туберкулезом. А еще до этого одного из парней-«экспонатов» депортировали на родину за какое-то грубое нарушение дисциплины.
«Бедные! Они были вырваны из своей родины, и когда они вернулись живыми, они принесли с собой болезнь и коррупцию», - писал в рецензии на книгу Анны Дрисбах «Gezähmte Wilde» немецкий критик Клаус Унгерер.
Считается, что «Полярное шоу» стало одной из последних такого рода выставок в Европе. Зрительский интерес к ним значительно упал с развитием документального кино, в котором экзотическую жизнь показывали, как минимум, не хуже, а зачастую и гораздо достовернее.
При подготовке публикации использованы информация и фотографии, полученные от калининградского архивиста и краеведа Евгения Каплунова.