В октябре 1944 года войска 3-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Ивана Черняховского провели Гумбиннен-Гольдапскую операцию, по ходу которой впервые вступили на территорию Восточной Пруссии. Одним из первых населенных пунктов, взятых советскими солдатами, была основанная еще в XIII веке деревня Неммерсдорф (теперь поселок Маяковское) на левом берегу реки Ангерапп (Анграпа). Перед войной здесь проживало 637 человек. И хотя той осенью многие бежали, к оставшимся присоединились беженцы из более чем 20 деревень, лежавших восточнее. Так что народу стало даже с избытком.
Причиной такого скопления людей было то, что именно через Неммерсдорф проходили практически все здешние дороги. Ведь здесь имелся бетонный мост длиной 45 метров, имевший стратегическое значение: другие мосты, по которым могли пройти танки, располагались в 6 километрах севернее и 26 километрах южнее. Не мудрено, что гитлеровцы превратили деревню в опорный пункт с большим дотом, двумя линиями траншей, оборудованных многочисленными пулеметными гнездами и позициями противотанковых пушек, перед которыми располагались ряды колючей проволоки и глубокий ров. К тому же, сам мост позаботились заминировать, и почему он не взлетел на воздух, когда вдали послышался рев моторов советских танков – не очень понятно. Возможно, как раз потому, что был забит толпами эвакуируемых. (Хотя не факт, но об этом чуть позже.)
Как бы то ни было, под утро 21 октября к Неммерсдорфу вышли 2-й батальон 25-й танковой бригады 2-го Тацинского танкового корпуса 11-й гвардейской армии генерала Кузьмы Галицкого и один из батальонов ее 4-й мотострелковой бригады. В густом тумане произошел ожесточенный бой, когда нашим танкистам, чтобы добраться до врага, пришлось сначала пробиваться через массы «мирняка», в панике метавшегося под перекрестным огнем. Через час мост все же удалось заполучить неповрежденным. А спустя еще полчаса, к восьми утра наступавшие закрепились на противоположном берегу реки у поместья Пенаккен чуть северо-западнее Неммерсдорфа. При этом было захвачено четыре трактора, с десяток 75-миллиметровых орудий и взято в плен до полутора сотен «фрицев».
Множество беженцев таки не успели убраться за реку, оставшись на ее восточном берегу. Группа из 11 пруссаков (среди которых было четверо детей) решила спасаться в бомбоубежище – на Неммерсдорф уже налетели десятка два пикировщиков Ju 87. Пока «штуки» гвоздили деревню, в бункере, если верить единственной выжившей свидетельнице – 24-летней тогда Герде Мешулат, укрылись и несколько советских солдат. Поначалу все было хорошо, красноармейцы даже играли с немецкими малышами. Но вечером появился офицер и приказал всем выбраться наружу. У выхода гражданских принялись убивать выстрелами в голову. Герде повезло – пуля прошла по касательной, девушка упала, и ее приняли за мертвую.
На следующий день немцы шесть раз атаковали Неммерсдорф. Кроме того, в результате общего контрнаступления противника на данном участке фронта возникла опасность окружения наших войск, и Черняховский отдал приказ об отступлении. Утром 23 октября в Неммерсдорф вошли подразделения 413-го батальона панцергренадеров дивизии «Герман Геринг» и отряды фольксштурма.
Фельдфебель Гельмут Хоффман и рядовой Гарри Тюрк первыми увидели то, что творилось в деревне. По их словам, рядом с пресловутым бункером лежало с десяток расстрелянных (среди которых оказалась и Герда Мешулат, которую отправили в госпиталь), в гостиной одного из домов к востоку от деревенской площади камрады обнаружили убитую пожилую хозяйку, а в доме напротив – семейную пару и молодую женщину, которые также были застрелены. На мосту оказались тела двух женщин и одного младенца, а в куче навоза рядом с главной дорогой – труп старика с вилами в груди. Потом солдаты нашли еще одну умерщвленную женщину.
Все трупы первоначально были погребены в братской могиле на деревенском кладбище. Позднее тела эксгумировали и осмотрели: среди них оказались 13 женщин, 8 мужчин и 5 детей.
В боях за Неммерсдорф принимал участие еще один немецкий солдат – Бернхард Фиш. Свои впечатления от увиденного он позже изложил в книге «Nemmersdorf, Oktober 1944. Was in Ostpreussen tatschlich geschah» («Неммерсдорф, октябрь 1944. Что на самом деле произошло в Восточной Пруссии»). Прежде всего, Фиша поразило то, что, насколько он мог понять, русские обошлись без грабежей и актов вандализма. Скорее уж, соотечественников грабили отступавшие бойцы вермахта. Но всего через несколько дней в полку прокрутили кинохронику о событиях в Неммерсдорфе с ужасающими изображениями растерзанных тел жителей деревни. Уже после войны, проштудировав вдобавок все доступные ему источники, Фиш пришел к выводу, что все это скорее смахивает на циничную постановку.
Дело в том, что еще до взятия Неммерсдорфа советскими войсками поблизости были замечены странные люди. Так, жена местного полицейского, заслышав грохот приближавшегося боя, устремилась из деревни вместе со своими двумя маленькими детьми. По дороге их обогнал драпавший от русских panzer, даже не притормозивший, не смотря на отчаянные мольбы женщины. А затем беженцев настиг бронетранспортер, который остановился. Забравшись внутрь, крестьянка к своему ужасу увидела людей в советской военной форме. Но командовавший солдатами офицер на прекрасном немецком языке успокоил ее, предупредив все же, чтобы впредь была осторожнее:
- Не все русские ведут себя столь же порядочно, как мы!
Не менее странная история приключилась с маляром Йоханнесом Шеве, который утром 21 октября вернулся к себе домой, спокойно пройдя мимо советских солдат.
«Только офицер спросил меня по-немецки, остались ли в деревне фашисты, – вспоминал потом Шеве. – Я сказал, что ни одного не видел, и он отпустил меня».
Фиш не исключает, что на самом деле «резню в Неммерсдорфе» могли устроить нацистские диверсанты, действовавшие под видом красноармейцев. В своей книге он обращает внимание на два интересных обстоятельства. Во-первых, оборона деревни была вполне сознательно и заранее ослаблена, что можно расценить как подготовленную ловушку для наступавших. А во-вторых, после обнаружения погибших мирных жителей никто даже не попытался идентифицировать их тела.
Хотя уже 24 октября в Неммерсдорф прибыли офицеры Верховного командования вермахта, представители руководства НСДАП и военные репортеры, которые неустанно трудились двое суток кряду. Плодом этих изысканий стали два служебных рапорта, но главное – вышедшая 27 октября в одиозной газете «Völkischer Beobachter» большая статья под названием «Ярость советских бестий» с красочным описанием «зверств большевиков в оккупированной восточно-прусской деревне». Сообщалось, что советскими солдатами были изнасилованы 62 немки – некоторые многократно, которых затем распяли на крестах. Авторы повествовали также о приколоченных гвоздями к дверям домов младенцах.
«Если пишут, что женщин прибили на кресты - то это огромная ерунда. Ни одна женщина не была изнасилована. Как они лежали, когда были сняты камерой - это было сделано после. Платья были задраны вверх или вниз, - заявлял уже в мирное время отставной фельдфебель Гоффманн. – Кроме того, некоторые из жителей, возможно, были убиты с большого расстояния (то есть, шальными пулями и осколками во время боя за деревню – Авт.)».
Тем не менее, выводы некой «международной комиссии», заседание которой состоялось еще четыре дня спустя и проходило под председательством эстонского нациста Хальмара Мяэ, оказались еще категоричнее: «Почти все молодые женщины в Неммерсдорфе подверглись изнасилованию». «Действия большевиков нарушают нормы ведения войны».
Характерно, что сообщения о «советских зверствах в Неммерсдорфе» были тут же опровергнуты не только агентством ТАСС, но и средствами массовой информации Великобритании. Тем не менее, нацистская пропаганда развернулась на полную катушку и даже хватила лишку. По крайней мере, Геббельс в своих дневниках признавался, что «в этом вопросе зашел слишком далеко». Впрочем, колченогий Йозеф подразумевал не соображения этического порядка - его больше удручало то, что не вся аудитория впечатлилась сверхкровавой картиной в должной степени. Хотя нужный эффект отчасти был достигнут: какое-то время немецкие солдаты поднимались в атаку с криками «Отомстим за Неммерсдорф!»
По мнению британского историка Яна Кершоу, «события в Неммерсдорфе до сих пор неясны, и их трудно реконструировать ввиду сочетания достоверных сообщений с современной пропагандой и преображением в послевоенной Германии. Получившийся образ резни в Неммерсдорфе был гораздо более сильным по своим последствиям, чем фактическая переоценка событий».
Непредвзятые исследователи сегодня сходятся во мнении, что общее число погибших в Неммерсдорфе составляет от 23 до 30 человек. Причем кто из них был казнен, а кто стал случайными жертвами ожесточенных боев за деревню, определить практически невозможно. На сайте одного из телеканалов ФРГ был опубликован материал, в котором признавалось, что изнасилований, возможно, не было, а убийства были использованы нацистской прессой, чтобы возбудить у людей страх перед советскими войсками.
Ровно через три месяца после описываемых событий, 22 января 1945 года в ходе Восточно-прусской наступательной операции РККА Неммерсдорф был вновь занят войсками 20-й стрелковой дивизии 28-й армии. Согласно сводкам безвозвратных потерь, в осенних и зимних боях за эту деревню погибло более 300 советских солдат и офицеров.