Вот если я не дам названия картинкам, вы, читатель, не согласитесь ли, что они о чём-то одном и том же, в общем?
Раскрытые рты, например, одинаковы. Кричащие. Мрак всюду. Вскинутые руки. Всё, как левой ногой сделано (что нормально для авангардизма, к которому причисляют художника).
Названия такие: 1) Расстрел, 1920, 2) Весна, 1920-е, 3) Восстание, 1920, 4) Воскрешение, 1921, 5) Композиция «Пушкино», 1922, 6) Четыре идущие женщины, 1922.
«Философию общего дела» Фёдорова художник Чекрыгин (это о нём речь) прочитал в 1921 году и картинка 4-я имеет прямое к чтению отношение, ибо Фёдоров всерьёз думал, пусть и вступая в противоречие с христианством, но продолжая пламенно верить, из наследственного материала, взятого у живущих, возродить всех умерших (в XIX веке, когда Фёдоров мечтал, даже генам название ещё не придумали).
А как показано тут, Чекрыгин ещё в 1913-м, 16-летним, в первой книге Маяковского как бы предчувствовал то, что он прочтёт через 7 лет. Мог, конечно, и что-то слышать — уже умерший к тому времени Фёдоров, несмотря на абсурдность своей идеи, был широко известен в высших культурных кругах.
Расправу над революцией 1905 года Чекрыгин, наверно, не видел, хоть в Киеве в ноябре 1905 года было разгромлено вооружённое восстание сапёров. Он учился там и тогда в городской четырехклассной школе. Мог не видеть. С 1906-го он в иконописной мастерской Киево-Печерской лавры и о послереволюционных репрессиях мог не слышать. Поэтому в 1913 ему ещё можно было витать в героических религиозных мечтаниях фёдоровского типа.
Но не после участия в германской войне и в виду революций и гражданской войны… — Нет, он не отказался от тех улётов, но теперь они явно приобрели одно лишь истерическое звучание. Срыв голоса. Его искусство стало явно экспрессионизмом (собственно, уже неискусством). Категорически не приемлющим, в общем случае, богооставленности мира от лицезрения всех безобразий вокруг. — Нет, авангардизмом это назвать нельзя, ибо это не р-р-рреволюционное искусство, например, того же Маяковского, недовольного революционной властью за плохую (из-за НЭПа) революционность, написавшего в 1923 году:
Сомнете периной
и волю
и камень.
Коммуна —
и то завернется комом.
Столетия
жили своими домками
и нынче зажили своим домкомом!
Как двумя годами раньше негодование выразил Юон на крестьянскую войну, разразившуюся после победы красных в гражданской войне.
«Победа красных над белыми придает крестьянам уверенность, что теперь земля принадлежит только им. И, причем, навсегда. Отсюда сопротивление продразверстки только усиливается. В 1920 — 1921 гг. костры стихийной крестьянской войны заполыхали особенно яростно и, по сути, охватили всю страну: центр страны, Поволжье, Сибирь, Белоруссию и Украину» (http://historick.ru/view_post.php?id=177&cat=10).
Другое дело — можно ли этот авангардизм (строчки лесенкой, кричащие несмешанные цвета) считать искусством, коль скоро оно настолько публицистично, без ЧЕГО-ТО, невыразимого словами.
21 января 2020 г.
Соломон ВОЛОЖИН