В роговых очках, большеголовый, седой. Мы были знакомы давно, когда он был еще темноволосым и без очков. Но знакомство было шапочным. Нечастые случайные встречи. Здравствуйте и до свидания.
Но здесь, в легкоатлетическом манеже, тридцать лет спустя, стали ближе общаться, обсуждать спортивные темы.
Ему было уже восемьдесят. Он работал тренером. Здесь же работала его жена, в прошлом олимпийская чемпионка по прыжкам в длину. Он увидел в ней талант прыгуньи, когда она была еще девчушкой. И год за годом не спеша, неторопливо вел ее к высоким результатам. И привел. Без надрывов, без травм. А после просто сказал : «Выходи за меня замуж».
По другому и быть не могло. Ведь сколько лет вместе, в манеже, на стадионе. Их даже не смутила разница в возрасте- восемнадцать лет…
Я пожаловался ему на свою беду.
- О, атрофия зрительного нерва это серьезно. Полная слепота. И зрение не восстановится. Ну да не переживай сильно. Я вот с одним глазом хожу уже пятнадцать лет. И ничего.
- Как так? А я и не замечал.
Оказалось, у него было бельмо. Бельмо аккуратно срезали и приживили частичку роговицы, взятую у покойника. Но зрение так и не восстановилось. Нужна была целая роговица, на весь глаз.
Сейчас приглашают на операцию, а он отказывается.
- А зачем? Одним глазом хорошо вижу. Пусть в очках, +2,5, но вижу. А вот как перестану видеть, тогда и на операцию пойду.
Получается, что второй глаз вроде запасного колеса, запасной вариант, что ли.
И на очках он особо не заморачивается, не комплексует. Сломались, или стекло разбилось, идет в оптику, опробовал на печатном тексте, глянул вдаль – подходят. Заплатил, надел и пошел на работу.