Памяти выдающегося баскетболиста Брайанта
Говоря честно, не думал, что медийные титаны юности (не хочется писать «кумиры») начнут уходить так скоро. Ночью на вертолете с 13-летней дочерью разбился 41-летний Кобе Брайан — баскетбольный бог моего детства. (Хотя «бог» — это, конечно, про Майкла Джордана, который в 97-м открыл мне через «Космический джем» сразу два мира — баскетбол и кино; но пусть будет два «бога».)
Ночью же впервые посмотрел короткометражку «Дорогой баскетбол», основанную на прощальном письме-стихе Брайанта, которым он завершил карьеру; трогательный мотивационный мультфильм, в котором легенда Брайант разговаривает с мальчуганом Кобе (и миллионом детей по миру) и любимым видом спорта, который все ему дал и всему научил; карандашный мультфильм получил «Оскар», — но при всей патетике, которая привычна для конца большой карьеры и тем более жизни, мне не кажется, что это сумасшедше точная история про Кобе Брайанта. Эти же образы в комической аранжировке были хотя бы в том же «Космическом джеме». Скажу несвоевременно грубо — это аккуратные и приятные банальности, в меру мотивирующие, в меру поминальные, но для памяти экстраординарного игрока — квелые, ленивая лепка спортивного мифа.
Говоря честно, не то чтобы мои знания о Кобе в нулевые выходили на пределы этого спортивного мифа. Чисто спортивный гений — с его титулами, рекордами, невероятными бросками и отчаянными проходами (один из фирменных приемов — эгоцентрично дать пас самому себе через баскетбольный щит). Кстати, рекорд по чемпионским перстням он так и не побил: пять — как у Мэджика Джонсона, другой легенды «Лейкерс» (у Джордана — шесть; у Билла Рассела, подсказывают, недостижимые 11). За человечность в той команде отвечал Шак (его истории про кочевое детство и мечту о кроссовках на толстой подошве вызывали больше эмпатии), за философию — тренер Фил Джексон, прозванный дзен-мастером. Брайант — про что-то другое. Спортсмен, которому не хочется подражать, потому что так не получится. Спортсмен, чей перфоманс радует, потому что он есть.
С Шаком и Джонсоном, разумеется, Кобе в какой-то момент враждовал, обвинялся в изнасиловании, вел войну против клуба и всего мира, уравновешивал славу выдающегося спортсмена статусом выдающегося говнюка. Об этом не сделаешь пятиминутный мультик или глянцевый байопик с саундтреком лучших композиторов мира (ему посвящено несколько песен и мелодий, вот одна из них). Когда Кобе закончил карьеру, писали, что кончилась эпоха суперзвезд — даже ЛеБрон играет на команду, а не только на себя. («Ну и сколько у тебя титулов», — мог бы спросить Брайант, чьи рекорды теперь бьет трехкратный чемпион ЛеБрон Джеймс, в нулевые выглядевший эдаким Неймаром — невероятно одаренным игроком с амбициозной тенью Джордана/Пеле за спиной.)
Говоря честно, будет печально, если Кобе действительно останется в памяти собственным карандашным рисунком, примером нечеловеческого трудолюбия, приведшего к нечеловеческому же успеху. Тот же «Космический джем» (это последний раз) показывал Джордана в худшей из позиций — бейсболистом-неудачником, который зря пошел в соседний вид спорта. Его судьба не походила на золотое шоссе, по которому прокатился Кобе, сразу после школы оказавшись в одном из величайших клубов NBA, где и мечтал играть с детства. Все 20 лет от оттрубил в фиолетово-золотой майке «Лос-Анджелес Лейкерс» — и ушел, несмотря на всю скандальность, красиво.
Карьеру живого он тоже закончил эффектно: в тот момент, когда годы без «Лейкерс» начали выигрывать у лет с любимым клубом со счетом 21:20. В таких ситуациях Брайант забивал с сиреной и затыкал рот скептикам. В жизни же нет сирены, нет трехочковых и нет рекордов.
Карьера Кобе (и не только) научила меня, что регулярная самоотдача дает результат. Смерть Кобе напомнила, что у каждого красивого мифа есть изнанка, и о ней важно помнить — и быть может, даже любить.