- Видео интервью приводится в первой части. Интервью взято Руди Долезалом.
У тебя есть любимая фото Фредди? Твоя, что ты снял?
– Есть одна. Я делал целые серии фотографий у него дома, там где он жил вместе с Мэри. Там есть такая фото, где у него что-то типа белого зигзага на лице, а рядом стоит белая ваза. Не часто ее использовали – может быть позже, когда выходил альбом «Ночь в опере» , потому что на той фото он выглядит как Призрак Оперы. А так за многие годы на нее не сильно обращали внимание, потому что фотография со скрещенными руками была самая знаменитая. Она была моей первой фавориткой. Ключевая фотография.
Как работа с Фредди поменяла твою жизнь?
– энтузиазм Фредди. И еще я помню, он никогда не хотел фотографироваться улыбающимся. У него был комплекс по поводу зубов. За зубами мудрости у него были еще четыре лишних зуба. В некотором роде он был причудой природы. Я с ним говорил об этом. Это можно было исправить, потому что оно придавало ему прикус людоеда. Он очень переживал по этому поводу, но считал, что эти зубы придают его голосу особый резонанс. Из-за этого он никогда бы не удалил их. Это такой эффект Багза Банни. По этой причине почти нельзя найти фото Фредди с широкой искренней улыбкой. Он очень старательно скрывал это визуальное неудобство перед камерой. Это он тоже хотел контролировать.
Ты знаешь, какой была Мэри Остин до Фредди?
-Нет, не знаю. Вернее, я встречал ее в Бибе. Она была очень домашней, гламурной, но не любила шумные тусовки. Она была знакома с Фредди уже некоторое время, и с моей точки зрения была его первой любовью, любовью всей его жизни. А во многих отношениях и его последней любовью. Она ухаживала за ним в конце. Она вернулась в его жизнь. Я ее помню очень милой, очень воспитанной, вежливой. Но очень сдержанной. Она совершенно отличалась от Фредди. Позволяла ему получать все внимание. Ей никогда не приходило в голову огорчаться из-за того, что она оставалась в тени. Вот к примеру Анжела Боуи отчаянно боролась, чтобы попасть в свет софитов. Но это было последнее, что могло бы привлечь Мэри. Я никогда не видел, чтобы они ссорились. У Роджера была подружка, и они постоянно ссорились. Невероятно! Не помню ее имя. Очень славная малышка. Но они постоянно спорили. Она выходила из себя, когда им доставалось столько внимания. А Мэри всегда принимала факт, что Фредди особый. Очень милая. Они производили впечатление женатой пары. Это была настоящая любовь. Я не сомневаюсь. Какие бы ни были у Фредди двусмысленности – он был очевидно бисексуальным человеком – тем не менее, это была настоящая любовь. Я видел его интервью в 80-е, он там подтверждал, что она человек всей его жизни. Справедливо сказать, что она любовь всей его жизни. Он оставил ей поместье, имущество и свое сердце. Она была его любовью и просто замечательным человеком.
Она сказала, что Фредди открыл ей глаза на любовь и жизнь во многих аспектах
– ему было любопытно все. Я думаю, что она не была настолько любознательной. Она была человеком которая давала ему силы, несмотря на то, что в то время была маленькой хорошенькой куколкой. Он был авантюрист, а она была готова быть его спутницей. У меня было впечатление, что ей не нужно было ничего другого, кроме как быть с Фредди, ухаживать за Фредди, быть вежливой с его друзьями. Она была прекрасным человеком. И такой и остается по сей день.
Ты упомянул, что твои отношения с Фредди касались не только работы. Но между вами возникла дружба. Была ли в его личности какая-то сторона, которая была не очевидна публике? Я спрашиваю, потому что в то время, когда я с ним познакомился, он был идеальным хозяином. Он всегда заботился о том, чтобы всем было уютно и удобно. Не какие-то сенсационные вещи, а что-то , что было вначале. Какие картины он любил, живопись, поэзия?
- – мы часто с ним перелистывали книги, иллюстрированные Обри Бердслеем. Он любил прерафаэлитов, как и я, он был одержим концом 19 века. В его случае это были Россетти и Милле. Я бы сказал, он был очень любознательным. Я видел, что он был очень домашним человеком. Жизнь его не была открытой книгой. Но когда он узнавал тебя, то становился очень щедрым. Он был меньше одержим поэтами, художниками больше. Он закончил школу искусств. Это был его любимый период – конец 19 века. Английское искусство и Эдвард Берн Джонс. Это то, о чем мы много беседовали, когда попивали чай. И может быть что-то еще…
Он действительно хотел выглядеть как Марлен Дитрих, или это был всего лишь жест?
– надо понимать, что это был Фредди. Вначале надо понимать, что Марлен Дитрих была очень стильной личностью. А Фредди понимал, что стильность облегчает для публики понимание. Если ты сводишь свой образ к изначальному образу. И я думаю, что тот момент, когда я показал ему эту фотографию… Да, он сказал – Марлен Дитрих, я должен быть Марлен Дитрих. Фредди игрался с идеей переодеваний. Но я не представляю себе, чтобы он на самом деле попытался перевоплотиться в МД. Я знаю многих людей, которые это попытались бы сделать. У Фредди был этот невероятный голос и потрясающая способность писать песни. Ему это не нужно было в качестве способа выразить себя. Он мог бы сказать – я буду Марлен. Но вместо этого он обрисовал связь с этой аурой, с эффектом звезды. Он нам показал нечто непреходящее. Он открывал для себя многосложные способы представлять свою суть, даже несмотря на то, что он только начинал учиться, как себя преподносить. Мы это видим уже на самых ранних фотографиях Квин. Я конечно не пытаюсь нахваливать самого себя, но мне кажется, я смог передать это чувство стиля. Они одевались так, как они одевались. Но я попытался синтезировать и помочь им это выразить. Это был такой ключевой момент в их карьере. Я думаю, Фредди не хотел быть Марлен. Он не хотел быть женщиной. Но ему нравился шоубиз, его непреходящее очарование, потрясающая аура. Как и я, он любил смотреть фильмы с ее участием. Не потому, что она снималась в лучших фильмах, а потому что она все время выглядела так чертовски фантастически. Это был ключевой момент.
Она понимала толк в освещении… Я помню эту книгу, которую написал Джон Кабаль. Мы ее пролистывали, и я показывал ему основные картинки. Его потряс факт, что с самого начала. …Если вы посмотрите на нее до Джозефа фон Штенберга она была уже талантлива, но она выглядела обыденно. Значит дело в освещении, в гриме, ее брови поднялись, они поменяли форму и местоположение, и она трансформировалась. В Голубом Ангеле вы уже это видите. Когда он увез ее в Америку, снял Шанхайский экспресс, и даже когда она перестала работать с ним, она продолжала контролировать освещение. Она понимала, что если ты сможешь ухватить некоторые ключевые технические элементы, то это поможет преподнести тебя тем образом, которым ты хочешь, чтобы тебя воспринимали. У нее был гениальное чувство этого. И она ему обучилась. Это была женщина, которая не родилась такой красивой, какой она преподнесла себя публике. Мадонна! Она конечно не так интересна, но она понимает, что она делает, когда находится перед камерой, и выглядит фантастически. Гораздо лучше, сложно поверить, насколько лучше.
Ты с самого начала рассматривал себя в качестве…
Ответ – да, я с самого начала видела себя более имидж мейкером, чем фотографом. Камера была просто удобным орудием. Я был одержим образностью, которая пережила бы их поколение. Это точно. Это не тщательное описание личности, а попытка синтезировать некоторые элементы в попытке создать образ, который бы остался непреходящим. Интереснее, чем повседневность. Я не был фотографом, который снимает суровый реализм. Хотя я был таким с Игги, потому что это и требовалось. Но не с Фредди.
#queen #freddie mercury #rock classics #фредди меркьюри #mick rock