На поминки деда, 40 дней, стол накрыли во дворе, под виноградниками. Столы, как это водится, длинные, скамейки - доска на табуретках, на человек 50 сразу.
Но люди приходили в течение всего дня, потому посидело гораздо больше, чем 50.
Я с родителями и братом приехал раньше, и весь вечер что-то мы чистили, закупали, готовили, резали, устанавливали столы и т.п. Как положено, кушали, поминали, выпивали за упокой.
А вечером в калитку забежала тетя Валя.
Подруга бабушки и соседка. Городок не большой, узловая станция Хаваст в Сырдарьинской области на 2 тысячи частных домов и пару четырехэтажек, потому все друг друга знают, и все когда-то друг с другом работали либо на ж/д либо еще где.
Так вот, тетя Валя забежала и сразу предупредила:
— У меня тачка, поросятам еду сперла, в калитку не проходит, боюсь сп@здят, потом я не надолго.
Бабушка ей говорит:
— Ты выходи смотри, но поешь, выпей за Сережу.
— Выпью, конечно, как не выпить, за помин души.
После чего она быстро и сноровисто стала есть, накладывая себе всего, что было на столах, и периодически наливала сама себе в стакан, крякала и закусывала луком.
Когда она наелась, запела песню, потом вторую и грустное мероприятие постепенно стало не таким грустным.
Бабуля, зная ее давно, попросила:
— Валь, ты расскажи что-нибудь, а то сил нет уже горевать.
— Ну что вам, историю? Хорошо, только не перебивайте. А сейчас, я тачку гляну, - она опрокинула очередную рюмку и выбежала за калитку посмотреть тачку с помоями.
Вернулась — Стоит пока, не сп@здили еще! Ух мои Нафнуфы рады будут сегодня.
Потом продолжила:
— Я кипятила белье, в чане с персолями, люблю на белом спать, оно лучше. И вот, когда очередную партию простыней доставала из чана в таз, подскользнулась и опрокинула себе на грудь. Прямо горячей простыней на грудь и упала еще и сиськи обожгла.
Тут Валентина покачала своей грудью и указала на нее взглядом:
— Она у меня знаете не маленькая, - грудь действительно была каждая размером с баскетбольный мяч, - И ошпарила свои сиськи, причем сильно, так что волдыри сразу почти появились. Болит, щиплет, одежу не одеть. Закончила кое-как с бельем и решила пойти в больницу, пусть помогут чем смогут, а то терпеть мочи нет.
— А в больнице нашей областной, врачей толком нет, но из города прислали нового врача, терапевта. Но он у нас и терапевт и хирург и все врачи сразу, потому что и некому больше.
Молоденький, года 23-25, черненький, с носом таким как у орла.
Приходу, очередь отсидела, зашла.
— Что у вас? - говорит.
— Да вот, доктор, сиськи ошпарила, болит, сил нет, помогите. - говорю я.
— Раздевайтесь! - сказал он строго и почему-то вздохнул.
Мне стыдно, я разделась, сажусь на кушетку, а доктор пишет.
Я сижу стесняюсь, сиськи трясутся, волдыри горят и щипятся, а они заразы качаются.
— Где вас так угораздило?
— Да белье, понимаете, кипятила и вот...
— Угу, ясно, - И пишет дальше.
Постепенно его щеки покраснели, он глянет на грудь, сразу склонится над тетрадкой и пишет.
Что он там писал уж не знаю, но мне стадно, сиськи качаются, но он пишет.
После каждого посмотрения на мои ожоги, голова его склоняется все ниже над тетрадкой.
А мне еще больше стыдно становится, и сиськи кажется только сильнее качаются от этого.
Я тоже вся покраснела, уж больно доктор милый и я тут сижу со своими сисяндрами...
Тут доктор не выдержал, вскочил и как заорет:
— Да ты бы себе п@зду бы лучше ошпарила! Все, мазать маслом облепихи, руками не трогать, во вторник ко мне!
— Как доктор, просто маслом?
— Просто маслом, и антибиотики вот возьмете в аптеке, на всякий случай пять дней попьете.
Так вот я сходила с доктору.
Все присутствующие на поминках уже ржали, и бабуля тоже. Нужно было еще Валентину видеть, низкая, круглая со всех сторон, взгляд хитрющий и мимика, как у мима.
Тут она вновь озабоченно вскочила, проверила тачку с помоями и вернувшись налила себе очередную стопку.
— Ну, за Сергея, пусть земля будет пухом! Хороший человек был!
В жизни часто бывает так, что когда очень тяжело, смех помогает снова зажить.
Валентина спела еще несколько песен, и убежала к своим поросятам.
В армии у меня во взводе был солдат из этого городка, таджик по национальности. Хитрее солдата я не видел, и с чувством умора у него было все просто отлично, не унывал и был как Ходжа Нассредин, все время шутил и поддерживал других.
И тетю Валю он конечно знал.
Юморные они там всем городком, воздух что-ли такой?
Еще истории: