Я держу тебя за руку так, как держат родных,
Я цепляюсь за ускользающее тепло.
Подкроватные монстры наивны и не видны,
А вот тут мне, сказать по-честному, повезло,
Потому что ты меня видел. Я точно знал,
Ещё в детстве. Помнишь, как ты мне дарил носки,
А теперь - тишина и больничная белизна.
И москитная сетка. У монстра кипят мозги,
Никому никогда ничего не вернуть назад.
Помнишь, как вы играли в прятки на щелбаны.
Ты лежал под диваном. Я видел твои глаза.
Поддиванные монстры надёжны и не слышны.
Помнишь, мама затеяла летом большой ремонт,
Пахло клеем обойным и потом соседских тел.
И сначала убрали диван, а потом комод,
Поселился в квартире икеевский новодел.
Я привык. Предкам было похуже, у них был мост.
Все сокровища были в сохранности, все ключи.
Я не ангел-хранитель, я берегущий монстр.
Это в мультиках ваших - летящий кошмар в ночи.
А потом ты взрослел. Я был к этому не готов.
Я рассказывать сказки был вынужден сам себе,
Утирая слезу (вот вчера ведь - пешком под стол).
Эгоист. У тебя же давление. Забудь. Забей.
Помнишь, дед, завалилась на днюху к тебе толпа,
Как горланили "Нау" и Цоя. А ты был пьян.
Ты тогда под машину, чудила, чуть не попал.
Говорили, что бог уберег. Это тоже я.
Через год стала больше кровать на одну любовь
И на две ноги. Я привык уже привыкать.
Вот, узнал, сколько стоят ногти и стоит бровь.
Подкроватные монстры тактичны, но вашу мать.
Я хранил тебя, словно последний айфон заряд.
Заговаривал грипп, дул на свечки и дул на йод.
Спёр карманное битое зеркало, только зря.
Ну признайся, я очень ужасный или пойдёт?
Я держу тебя за руку, глупый бессмертный монстр,
И теперь под больничной кроватью моя нора.
Берегу тебя так, как влюблённый дурак - письмо.
Слушай, дед, а давай, научи меня умирать.
Непонятно, есть ли на небе для монстров рай
Или ад, но плету из системы смешных чертей.
Я проверил утюг, я замок починил и бра.
Одному оставаться не хочется в темноте.