Количество вьетнамцев и китайцев, тайцев в Москве не поддается исчислению и москвичи к ним относятся весьма терпимо. Вообще говоря, что в Москве появляются национальные кварталы: чайн-тауны, вьет-тауны, говорит, что Москва стала нормальным постиндустриальным мегаполисом. В котором к примеру можно посетить маленький Китай и поесть в национальном ресторанчике.
Однако, не все хорошо, как звучит... Сегодня Пельмень попробует показать изнанку таких мест и мы поговорим о жизни, быте и устоях во вьетнамских кварталах.
Начнем с того факта, что 90% всех жителей столицы, смотрящих на мир через свои узкие глаза, прибывают в городе абсолютно нелегально.
Прилетают они из своих Пекинов и Ханоев как бы на экскурсию, посмотреть достопримечательности русской столицы и остаются здесь жить. Живут кучно, и в этом их сила. Конечно, вся полиция знает, что это нелегалы, но что с ними сделаешь? Билет на самолет до Вьетнама стоит порядка 900 баксов.
Нет таких денег у полиции, чтобы репатриировать нелегала на историческую родину.
Поэтому полиция ограничивается тем, что берет мзду у торговцев во время проверки паспортного режима. Всем хорошо - и полициям, получающим неплохую прибавку к скудному жалованью, и вьетнамцам, продолжающим свое проживание в богатой и изобильной России.
Надо признать, пока что полноценных кварталов у вьетнамцев нет. Пока что это не кварталы, а отдельные вьетнамские дома - как правило, бывшие общежития. На первых нескольких этажах нелегалы торгуют, на остальных живут.
Насколько легко человеку с улицы проникнуть на нижние, торговые этажи здания, настолько же сложно пройти на верхние. Туда, в святая святых - «Внутренний Вьетнам», маленькие жители посторонних не пускают.
А проникнуть туда хочется, поскольку на жилых этажах (иногда в подвалах) есть определенные развлекательные заведения, где работают командированные вьетнамские барышни, причем эти заведения существуют только для местных и цены там очень дешевые.
Если вы попытаетесь проникнуть туда, вас вежливо попросят уйти. Если вы не поймете и продолжите свои попытки, у вас будут крупные неприятности. Мир восточных землячеств очень скрытен, что, скорей всего вас потом просто не найдут.
И просто чудо, что мне удалось проникнуть во вьетнамскую общагу! Это, называется, повезло. Ну и огромное желание познать быт иных народов свою роль сыграло.
Мой приятель, увлекающийся чародейством, говорит, что желание - вполне вещественная сила, и если чего сильно захочешь - обязательно сбудется. Может быть не скоро, но сбудется, если, конечно, мечта не пропадет к тому времени. Во мне она не пропала.
Короче, будучи однажды по покупательским делам в очередной вьетнамской общаге («вьетнамском клоповнике», как называют ее жители окрестных домов), я вдруг нос к носу столкнулся со своим институтским приятелем.
Вьетнамцем...
Его зовут Чан Ван Тай, и пропахали мы с ним в одной студенческой группе Московского института стали и сплавов аж пять лет. А это не мало, особенно если измерять их бутылками водки, которые мы с ним выпили.
Давно это, правда, было, еще на наизлете советской власти, в середине 80-х. С тех пор и страна уже поменялась, и мы изменились. Не изменилась только наша память... Я когда-то учил Тая русскому "традиционному сапожническому" языку. Сколько искреннего счастья это нам доставляло!
...Во вьетнамском языке нет звука «эль». Так что многие вьетнамцы букву «Л» плохо выговаривают. И русские студенты немало потешались, когда обученный нами Тай, на вопрос «кто?» тщательно отвечал: «... в кожаном паНто!». Это «паНто» всех в группе буквально подкашивало. Особенно девчонки веселились. «Эх, ты, - добродушно говорили они Чан Ван Таю. - ... в панто!»
В ответ Тай учил нас вьетнамскому языку, я до сих пор помню одно слово - «буой». Вот только с произношением у меня всегда было туго...
Расставаясь в 1986 году, мы думали, что уже никогда- никогда больше в жизни не увидимся: железный занавес еще не упал, И хотя Горби уже начинал свою перестройку.
Но вот увиделись...
Стоит ли после этого удивляться, что я оказался где-то на верхних, жилых этажах общаги, в том самом «Внутреннем Вьетнаме», о котором грезил.
Мы сидели в небольшой комнатке, переоборудованной в небольшой вьетнамский ресторанчик. Я вновь вспомнил вкус нэмов - вьетнамских рисовых блинчиков с начинкой из мяса и побегов бамбука и давно забытый вкус вьетнамской водки «Гекко». То был вкус студенчества.
Разумеется, когда мы находимся в сугубо мужской компании, то речь конечно пошла о барышнях. Я был уже наслышан о вьетнамских "публичных" комнатах и спросил, а можно ли мне?
- Канесьна! Пойдем!
И мы пошли. Сначала куда-то вверх, потом по длинному загогулистому коридору. Потом на один пролет вниз. И опять по коридору. Постучались в дверь. В закуточке прихожей мы сняли обувь, куртки, вошли.. Что там мы делали, это другая и не менее приятная история, но такое писать нельзя :-).
В общем местный интерьер: абсолютно красная комната: на стенах дешевый, синтетический китайский бархат, пол обычный линолиум, на котором находится наш советский ковер, на лавочках сидят барышни, причем одна из них славянской наружности, с именем Алла. Очень уютненько...
Когда все стоили 30 баксов, она стоила 200. Видимо экзотика...В общем за 200 баксов, у нас и так своих полно. Заказал себе сразу двух "местных" и знаете все очень понравилось. Вьетнамки оказались очень старательными и я считаю заработали каждый доллар.
В общем вывод: на самом деле, отличные люди Вьетнамцы, очень гостеприимные, отличные друзья! В общем, мы на посошок выпили почему то за Брежнева, и я довольный и счастливый потопал домой.
С вами был храбрый Пельмешек: Стас Семченко
