Один наш хороший знакомый, зовут его Игорь, все никак не может найти себе жену. Любимую и единственную. Где-то внутри Игоря тикают неведомые никому часики.
В Игоревом конкретном случае жену хотят и низы, и верхи. Холостячество ему давно поперек горла. Каждую новую свою подругу Игорь рассматривает на предмет репродуктивных и прочих полезных для супруги качеств.
Но эта каждая последующая любовь Игоря, по каким-то странным совпадениям, все более внушает недоумение и даже немного ужаса окружающим его близким.
Игорю под сорок. Для мужика сороковник - расцвет сил. Карьера на пике. Комплексы юности изжиты давно. Опыт и стабильность. Живи и наслаждайся.
Женат Игорек не был никогда. У него очень интеллигентная работа - семейный психолог. Трудится в насквозь женском коллективе. Очень порядочный и душевный человек. Имеет обременения в виде лишнего веса и хорошую двушку в центре. Двушку купил ему папа на тридцатилетие. В психологи направила мама. Но не подумайте, что Игорь мямля в растянутом дедушкином свитере. Он вообще довольно веселый и интересный товарищ. И мы искренне желаем ему семейного счастья.
Лет десять назад Игорь даже чуть не женился.
Девушку свою Игорь называл “Леонсия”. В миру Леонсия была банальной Леной. Дама была каких-то восточных кровей. Очень красивая девушка. Экзотически красивая. Вся струящаяся, гибкая, как змейка. Мы Игоря любим, но вот такое их сожительство считали немного даже мезальянсом. Слишком красивая была эта Леонсия. Игорь всем Лену представлял невестой. "Моя невеста", - говорил он и всматривался в собеседника. Не упал ли тот в глубокий обморок от зависти? Не ослеп ли от небывалой красоты? Все слепли и падали, конечно. Игорь оказывал посильную психопомощь - прикрывал Леонсию собой, оберегал чувства окружающих. И сетчатку глаз.
Игорь тогда как раз переехал в свое новое жилье.
Новая квартира, новая девушка, новый блеск в глазах. Игорь лучился. К своей Леонсии он относился немного покровительственно. Вместе они жили около месяца, но впечатление было иное - люди будто двадцать лет вместе. Игорь капризничает на немного пересоленную уху, Леонсия вокруг стола вьется - подает ему хлеб, ложкой сахар в стакане мешает. Обсуждают подорожание продуктов питания и грыжу позвоночника Игоря. Леонсия очень тревожится по грыже. Игорь обнимал Лену за талию и говорил: "ну чего ты, мать...". Будто они уже воспитали потомство, а сейчас благодарно заботятся друг о друге.
Леонсия не работала. Подорвала здоровье на предыдущей работе. Игорь, чье материальное положение было очень скромным, решил, что возьмет небольшой кредит на минимальный ремонт и наипервейшие предметы обстановки. Он работал тогда психологом в кризисном центре. Центр был муниципальный, зарплата Игоря - совсем бюджетной, даже какой-то оскорбительной местами.
Надоело Игорю до зубовного скрежета, что Леонсия готовит на подоконнике. На газовой походной горелке. И кастрюля в распоряжении Леонсии всего одна. Старая, эмалированная, родом из восьмидесятых.
А Леонсии, в свою очередь, надоело, что спят они с милым другом на надувном матрасе. Матрас этот, синее изделие китайской динамично развивающейся наколенной промышленности, сдувался за ночь раз триста. Игорь, как мужчина и галантный кавалер, исключительно сам подкачивал его ручным насосом. Леонсия подпрыгивала по ночам от страха. Нечто огромное, лохматое, в широких красных сатиновых трусах, возвышаясь на Леонсией, с маньячным видом теребит и теребит насос. А Игорь сопел насосом и любовался круглыми коленями спящей Леонсии.
В один прекрасный день будущий муж принес кредитные деньги. Ожидание грядущего комфорта и даже, если позволите, бытовой роскоши (наличие обеденного стола и дивана) решили скрасить скромным ужином в ресторане. Леонсия, отложив в сторону солонку и рыбу на уху, шустро нарядилась в свой лучший наряд.
В общепите Игорь решил шикануть. Не каждый день любимую женщину по заведениям водит. Мерцая глазами и загадочной улыбкой киногероя, Игорь теплым голосом предложил Леонсии выбирать все, что ее душа и пищеварительный тракт хочет.
Леонсия, видимо, в отместку за ночные насосы, а также красные трусы размером с Рязанскую губернию, мешающие ей выспаться, отвела душу на гастрономии.
“Поужинали” на стоимость кухонного стола. После ресторана было кино. Потом цветы и шампанское на набережной. Леонсия замерзла, лапки ее посинели, зубы застучали. Игорь грел ее под своим широким пуховиком, дышал на руки. А потом такси, страстные поцелуи на заднем сиденье. Романтическая ночь - даже матрац сдувался не триста, а триста пятьдесят раз!
На следующий день поехали покупать Леонсии теплое пальто. Она ходила в жидкой шубке из неизвестного, вероятно, отчаянно голодающего при жизни, мелкого зверька. Этот несчастный зверек сразу же после рождения стремительно облысел. Возможно, от скудного питания и жестокого лика действительности. И в таком вот беззащитном виде зверек был пришит к шубке Леонсии.
Купили пальто. И сапожки. И сумочку. Стол, обои и кровать теперь были надеты на Леонсию. Шубку спрятали в пакет и выбросили в мусорный бак - долой неприглядный символ нужды.
Поминки по шубному страдальцу провели в кафе - карман Игоря осиротел уже окончательно. Даже на трамвай еле-еле наскребли.
Через пару дней после похорон стыдного шубного зверька случилось страшное. Леонсия неожиданно покинула Игоря.
Ушла молча, пока он в своем центре врачевал душевную травму женщины, которую с четырьмя детьми бросил муж. Женщина была крепко беременна пятым ребенком. Ребенка она не хотела, мужа грозилась лишить достоинства при первой же не случайной встрече. Игорю было жалко детей этой тетки, саму тетку, всех женщин мира вообще.
Он с Леонсией так бы никогда не поступил. Он бы носил их на руках - всех сразу шестерых. Жену и детей.
Дома вместо Леонсии был сдутый матрас и насос.
Все стадии проживания своего горя Игорь отмечал будто со стороны. Ждал когда отболит. Он точно знал, что скоро отболит, так оно и вышло.
А вот с кредитом получилось все гораздо драматичнее. Платил он его долго - с просрочками, звонками коллекторов, бесконечными перехватываниями денег у друзей.
Любви уже нет, а кредит еще есть. Приоритет духовного над материальным - наглая ложь.