Я пришёл домой, а рядом с приставкой Dendy — пакет. В нём куча картриджей. Я обрадовался, подумал на своего дядьку, который с нами вместе жил. «Какой Митя всё-таки молодец!» — хвалил, перебирая картриджи в пакете. А их принёс внезапно объявившийся отец. Но мама об этом не сказала. И так странно смотрел на меня дядька, когда я его благодарил потом три недели, старался всячески его задобрить: подогревал ему обед, освобождал телевизор, когда он приходил домой.
В основном домой Митя приносил краденое или заимствовал насовсем что-то у собутыльников. Так для моего первого компьютера появились колонки, за матерчатыми накладками которых я прятал сигареты, зажигалку и — для особого случая — презервативы.
Дядька был опасный всё-таки мужик. Сломал бабке моей по пьяни руку, прятал у себя в диване пистолеты, дрался с дедом, с отцом своим, когда тот пытался сделать потише телевизор, орущий на весь дом в пьяные Митины ночи.
Дядьку пытались устроить на нормальную работу. Пристроили кое-как в автосервис. На второй день Митя отказался вставать с постели и сказал: «Я никуда не пойду». Он не зарабатывал, но у него всегда имелись деньги. «За собачью жизнь — цена, меня забетонируют», — заключил Митя в последний день, когда я видел его живым. Ему не исполнилось и двадцати шести.