В семнадцать лет я бросил курить. Если бросил в семнадцать, то во сколько начал? В двенадцать, в Сочи — понтовался перед красивой девочкой из Екатеринбурга, думал, она начнёт со мной мутить. Она так и не начала, а курить я всё же продолжил.
За пять лет я бросал раз сорок, но всегда неудачно. То есть начинался день, всё было по плану: утро без сигарет, день без сигарет, вечер без сигарет. Но к ночи я сдавался. Крал из материной пачки, которая всегда лежала на подоконнике на кухне, сигарету и шёл попыхивать в туалет. Стоя на унитазе, я выдыхал дым в вытяжку. Потом всем хвалился, что не курю уже два, три, четыре дня…
Ранней весной я бросил курить по-настоящему. Получилось это, когда начал заниматься вокалом. Я очень хотел петь в группе, играть тяжелющую музыку и участвовать во всяких гигах металльных.
Один знакомый посоветовал пойти учиться к одной крутой рыжеволосой тёте.
— Она ваще тащит, сто пудов научит грамотно, — говорил он. — У неё учились Самосов, Сидов, Старовичева. А? Круто же?
Круто. Ну, я и пошёл учиться. Кабинет для занятий находился на Болотном острове рядом с «Красным октябрём», но как только я зашёл внутрь здания, весь пафос, мажорность (ведь центр центровый же) куда-то исчезли. Всё такое себе, в потрескавшемся кафеле, пыли, в воздухе — запах спирта, блевотины и парфюма. В длинном коридоре на втором этаже напротив кабинета по вокалу стояла закрытая стоматология.
Я постучался, хотел зайти, но рыжеволосая женщина велела постоять за дверью. Занятие ещё не окончено. Пока ждал, вышел на улицу покурить. Ко входу ковылял парень, он прошёл мимо. Я вернулся к кабинету, а там тот же хромой.
— Привет, — сказал ему. — Ты к Красновой?
— Ага.
В жёлтых квадратных очках, смотрит куда-то в сторону. Парень стоял перекошенный: левая нога подогнута, одно плечо выше другого.
— Это у меня боевая травма с самбо, — пояснил он, хоть я и не спрашивал. Потом, когда мы уже прозанимались с Красновой около года, у нас состоялся пробный концерт. На него пришел брат-близнец этого парня, такой же перекошенный и странный, только без очков.
В первый же день нашего знакомства косой парень на полном серьёзе рассказывал о том, что все Макдональдсы — это тайные бомбоубежища. Он говорил это и смотрел в мою сторону, но куда-то мимо меня.
Мы дожидались начала занятий, пока там за дверью кто-то отчаянно рычал, кряхтел, «давал петуха» — учился скримить и гроулить.
— Пойду покурю пока, — не выдержал я.
— О, ты куришь? Ну, ничего. У Красновой бросишь. У неё с этим строго!
Я не пошёл курить и спрятал подальше пачку. Как-то неудобно, а то ведь вдруг действительно, не знаю, по рукам надаёт, например.
Прошло ещё полчаса, всё-таки нам дали зайти в класс и выдали по деревянной палке. Краснова взяла меня за руку и подвела к стене.
— Ставим палку на четыре пальца от пупка, — объясняла Краснова. — прижимаемся палкой к стене и при выдохе пытаемся оттолкнуться.
Я поставил палку на живот и упёрся в стену.
— Давай, теперь оттолкнись, — командовала она.
Было страшно, что при выдохе она почует сигаретный запах, и я медлил. Она посмотрела на меня ещё чуть-чуть и повернулась к косому парню:
— Лёнь! Чего стоишь, делай давай!
После того, как мы размялись, Краснова села за фортепиано, мы начали петь упражнения. Я пел тихо, слышно было только косого парня. В промежутках между упражнениями он шутил очень глупо:
— Почему мы упражнение на дыхание берём на основе «Отче Наш»? Может, лучше из тибетских что-то или мантру какую?
Краснова ему спокойно отвечала:
— Лишь бы результат был, а так — чего хочешь пой.
Лёня улыбался, переваливались его плечи: одно выше, другое ниже…
— Вот что могут сделать сигареты со связками? — спросил и в мою сторону заулыбался.
— Просто в один день можешь проснуться, а у тебя полдиапазона нет, — ответила спокойно Краснова.
Так столкнулись во мне желание стать рок-звездой и не желание бросить курить. А если действительно напишу крутую песню, а потом в один прекрасный день даже не смогу её спеть? Противопоставил привычке мечту и бросил.
Весной, в марте, у Красновой был день рождения. Мама настояла, чтобы я подарил ей цветы. В воскресенье утром я вышел на занятия на десять минут раньше, зашёл в цветочный магазин и купил жёлтые тюльпаны. А когда пришёл на занятия, увидел, что класс Красновой весь завалили цветами. Особенно — жёлтыми тюльпанами. Букетик мой казался на фоне остальных худ и беден. Мы начали заниматься, я спросил её почему-то про сигареты:
— А что, совсем курить нельзя?
— Да не, Дим, ты чего, почему? Если хочется, то по праздникам можно. Да и кальян никто не отменял.
— А чего вы говорили Лёне про то, что если будешь курить, то полдиапазона рабочего будет тю-тю?
— Да мало ли что я Лёне могла сказать. Давай, меньше разговоров, больше дела, поём на «А-И-Э-О-У»…
Тогда я не курил уже два месяца.