Я сильно боюсь этого вечернего времени, но оно наступает, не изменяя себе. Я постоянно в надежде на то, что это последний такой вечер. И все поменяется. Все будет хорошо. А потом – снова.
Вроде всё, как всегда. По утрам каша, размазанная по коленям. Ничего плохого, ведь чадо с активностью управляет лож
кой. Витамин! Где бутылка? Ну, что за крики? Все ведь хорошо. Не надо кричать, пожалуйста. Солнце, мама хочет глотнуть кофе. Два раза. Ну, что ты обижаешься? Сейчас сделаю два глотка и почитаю тебе книгу. Еще? Опять про то же? А может, вот ту книжку, про собачек? Нет, снова про Димку.
Сборы на прогулку. Солнышко, слышишь? Подходи ко мне, давай почистим зубки. Ну, подходи сюда. Пожалуйста! Иди сюда. Иди. И. Ди… Всё, давай одеваться. Майка. Ручку сюда. Ручку. Солнце, ручку. Еще одну. Вторую. Вторую руку! Сейчас штанишки… Носочки. Солнышко, ножку подавай. Ножку, носочек надеваем. Ножку. Вторую. Нет, не эту. Ботиночки…
Ежедневно повторяется всё одно и то же, на автомате. Действия однообразны месяцами, это же очень важный аспект – приучение дитя к порядку. Список стихотворений в книжках также пополняется не очень активно – дочка требует один и тот же стих до 80 раз за утренние часы. И практически однотипны мои указания на детской площадке. Держаться здесь нужно двумя ручками. Не забывай смотреть под ноги. Жди меня. Стоять, машины едут! Однообразные фразы рассыпаются, как бисер по полу, и мне как будто нужно собирать их, каждое отдельно. К вечернему времени в голове уже туманно. Может быть, это плавление моего мозга и выделение едкого дыма из него.
В определенное время, где-то в 8-9 часов внутри происходит щелчок пружинки. Язык становится чужим, не слушается.
Положи, где взяла, пожалуйста. Положи. Вот это… это… кота… чашку… книгу… кашу… горшочек.
И когда в это время дочка снова выражает недовольство (либо же счастье, они аналогичны по звучанию и громкости) криком, то данный крик молотком попадает во взбаламученное сознание, шестеренки начинают быстро-быстро крутиться и разлетаются по сторонам.
Помолчи! Помолчи!!! И уже еле-еле можно услышать заветное «пожалуйста» …
Потом волшебное слово и вовсе пропадает. Остается просто крик на повышенных тонах, не отличающийся никакой педагогичностью.
Вчера, поднимаясь по лестнице наверх, произошло столкновение с женщиной, живущей по соседству. Обычно поздоровались, однако, показалось, что в этом приветствии проскользнуло «мне все слышно по вечерам». И меня охватывает стыд даже за то, что это может быть правдой. Но больший стыд наступает за то, что это сто процентов слышит моя дочь.
Я кричу: «Почему бардак снова устроила?» Но мысли при этом совершенно другие: «Господи, вот я бестолковая мать без рук, не могу сама убрать игрушки, чтобы дочка не раскидывала их на пути прохождения взрослых!»
Я кричу: «Хватит орать!» А думаю: «Боже, дочка, тебе действительно со мной скучать приходится? Правда, что все мои стишки, и как я 40 минут раскручивала юлу и рисовала пластилином – все это тебе неинтересно и не нужно?»
Я кричу: «Уйди! Уйди от края!» При этом думаю: «Дорогая, солнце, меня так пугает, что с тобой может что-то произойти, ведь я продолжительное время думала, что тебя больше нет…»
Язык боли, к несчастью, сложно перевести на язык человека. Всякий раз необходимо сначала осознание того, что хочется сказать, а затем выбрать грамотные, хорошие фразы, которые бы понял ребенок. Ежедневно внутри меня совершается данная работа, но в какие-то вечера система нарушается. И тогда слова-бомбы летят и готовятся порушить всё окружающее. К несчастью, это именно то вечернее время, когда нет никого, кто бы мог помочь.
© Екатерина Тур, 2020-2023. Использование материалов разрешено только при указании ссылки на оригинал статьи и с указанием фамилии и имени автора.