В самом центре, на Арбате, в начале Никитского бульвара, возле Дома журналиста много лет пустырь. Или котлован — за забором не видно. Когда-то здесь стоял «Соловьиный дом» - № 6. Место золотое, денежное, как же так? Наталья КУВАНОВА считает себя к этому причастной: 23 года назад она прокляла это место.
В 1936 году моя тетушка Людмила Кирилловна вместе с мужем поселилась в комнатушке на четвертом этаже «Соловьиного дома», на Суворовском (теперь Никитском) бульваре. Тетушка, объясняла такое название тем, что в прежние времена там жили певцы московских театров. Кроме певцов в доме жили и бывали многие известные люди, в их числе директор Большого театра Федор Кокошкин, сюда приезжал Ференц Лист и была театральная студия Михаила Чехова. По официальной версии, дом получил свое имя в 1830 — 1840-х годах, когда здесь жил и писал свои романсы композитор Александр Варламов - «Гори, гори моя звезда», «Я встретил вас и все былое», «Я помню чудное мгновенье»…
Дом был построен так, что из каждого подъезда можно было через черный ход выйти во двор. Подъезды, в свою очередь, выходили и на Никитский бульвар, и на Арбатскую площадь, и в Калашный переулок. Кроме того, поперек двора стоял флигель с двумя арками. Так что, пройдя в первую попавшуюся дверь, можно было выскочить с любой стороны дома. Этим прекрасно пользовались арбатские воришки, промышлявшие в ближайших продуктовых магазинах или подворотнях. Мы часто находили брошенные пустые кошельки. Идти по двору поздним вечером было просто опасно. Мало того, что встречались подозрительные личности, так еще и часто проносились стаи крыс, питавшихся на помойке ресторана Дома журналистов.
В прежнее время знаменитости жили на втором этаже. 3-й и 4-й, где расположились дешевые меблированные комнаты, были надстроены позднее, их тоже заселяли всякие творческие личности — ХЛАМ (художники, литераторы, артисты, музыканты). Правда, к 1930-м годам, к моменту переезда тети, там уже обитала публика совсем иного свойства: в основном работники торговли и пролетарии.
Я посещала эту квартиру уже в 1950-х годах. Примерное описание ее есть в песне Высоцкого: «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная...». Уборная была и в самом деле одна, по утрам в нее выстраивалась длиннющая очередь с «погаными» ведрами, содержимое которых накапливалось за ночь. Комнатки метров по 10-12, почти в каждой - семейство из двух, трех, а то и более человек. В начале бесконечного коридора почему-то стояла телефонная будка. Подвыпившие жильцы частенько путали ее с туалетом. Тогда начиналось следствие со скандалом. Впрочем, скандалы бывали постоянно: из кухни вечно доносились вопли и ругань.
Тетушка с мужем старались максимально избегать коммунальных дрязг и как можно реже появляться дома. Они уходили рано утром и возвращались после 10 вечера, на кухне только грели чайник и жарили яичницу. Когда тетушка овдовела, она стала присматривать за квартирами своих более обеспеченных знакомых, разъезжавшихся по дачам и командировкам, таким образом отдыхая от коммунальной жизни. По праздникам, когда к соседям приезжали родственники из колхоза и заваливались спать в коридоре, тетушка уходила дежурить на работу.
В конце 50-х в доме сделали капитальный ремонт, коридор уполовинили, оставив всего комнат 7 вместо 15, и умудрились втиснуть в него ванную комнату. Количество жильцов поубавилось, но нравственные качества их не улучшились. Образованная тетушка прозвала квартиру «лупанарием» (публичный дом в древнем Риме), до того она именовалась «проклятой коммуналкой».
Время шло, тетушка старела, подниматься без лифта на четвертый этаж стало тяжело. Соседка со второго этажа уговорила переехать в ее квартиру, где числился, но не жил еще один сосед, там освободилась 12-метровая комната. Тогда такие вопросы решались в жилконторе. Правда, пришлось собирать медицинские справки, чтобы убедить жэковских работников: 80-летнему человеку нелегко карабкаться на такую верхотуру. Тетушка, переехав, казалось бы, обрела покой. Но умерла добрая соседка, и объявился сосед, который сдал свою комнату дамочке-экстрасенсу. Мадам-экстрасенс тут же выписала в квартиру свою родню из разных уголков нашей родины, и не успела тетушка оглянуться, как над ней было оформлено опекунство. А тут и дом решили снести.
По закону, тетушка должна была в кратчайшие сроки перебраться в 2-комнатную квартиру в Митино вместе с опекунами. Как не пыталась я объяснить чиновникам, что дело подсудное (нужно было расторгнуть опекунство, а также разделить лицевой счет в новой квартире) и требуется время для его разрешения, ответ был один: дом нужно срочно освободить. Еще бы, над этим местом витал запах таких денег! Пришлось тетушку забрать к себе и долго-долго судиться с опекунами. Когда в 1997 году дом снесли, я проходя мимо, вспомнила игуменью Алексеевского монастыря, на месте которого собирались строить Храм Христа Спасителя, и так же, как она, прокляла место, где остались только развалины: «Никогда здесь ничего стоять не будет!».Прошло 23 года, там до сих пор ничего нет, думаю, не плюнуть ли еще куда-нибудь.
Другие истории Натальи Кувановой.
Делитесь своими историями! Почта emka3@yandex.ru