Автор: Андрей Ваон
Лиза Паль устала. Её мечта, всё слабее мерцая в безысходной обыденности, поблекла, обмякла и затянулась паутиной.
Она курила, сидя на подоконнике. Рассеянно вглядывалась в расстилающиеся от дома до горизонта дали: океан, упирающийся на стыке в жаркое небо, был окантован бесконечным в обе стороны белым пляжем, утыканным пальмами и высоченными зданиями первой линии.
- Красота, - сказала из глубины комнаты Лизина подруга Марта, звякнув бутылкой об бокал.
И непонятно что она имела в виду: то ли долгоногую, хрупкую ледяной мрачноватой красотой Лизу, то ли те самые дали за окном; а может быть и всё вместе. Учитывая и простенькую вроде бы квартиру, в которой нарочитый аскетизм убранства удачно сочетался с хозяйкиной утончённостью.
- Надоело. - Лиза затушила окурок в пепельнице и соскользнула с подоконника.
За окном (и от этого в комнате тоже) сразу помрачнело.
- Начинается… - вздохнула Марта, отпивая вино.
Лиза, одетая лишь в длинную рубашку, прошлёпала босыми ногами по полу, плюхнулась в кресло возле стены и тоже налила себе вина. Отпила, сморщилась и, пробормотав: "Кислятина", поставила бокал обратно.
- Ну включи что-нибудь другое… - сказала Марта. – Океан-то, поди, Виталис делал?
Лиза кивнула и, стеклянно глядя в пол, шевельнула пальцами. Марта вытянула шею, пытаясь разглядеть, что там теперь. Но видно было плохо, и она, покряхтев, подняла своё крупное, холёное тело и подошла к окну. Океан ей нравился, океан был хорош. Но и теперешний видок ласкал взгляд: уже не небоскрёбная высота, а камерная приземлённость; хрусткая, словно из соломы мебель на мощёной округлым булыжником тихой, безусловно, пешеходной улочке; усеянной резными листьями платанов. Не торопясь прогуливаются опрятные, симпатичные люди; присаживаются в уличных кафе; пахнет не солью и калёным песком, а круассанами и кофе. Черепичные крыши нависают, суживая дремотное осеннее пространство.
- А это твоё, да? Ничего так. Не то что… - Марта, опёршись о подоконник, высунулась наружу грудью, туго обтянутой цветастой футболкой. Зажмурилась, шумно вдохнула пряный воздух.
Но Лиза опять невнятно повела пальцами, и в почти тут же наступившем сумраке Марта чертыхнулась: убраться с подоконника также мгновенно она не смогла, и верхняя половина её пышного туловища нависала теперь над дрянной, разбитой дорогой, вихляющей средь унылых пятиэтажек замызганного района. Стена "панельки" напротив, вся подтёках и трещинах, загораживала половину мутного, в разводах неба, а внизу дребезжал грозящий вот-вот рассыпаться грузовик, разбрызгивая ноябрьскую грязь по ямам и ухабам. Налево в подворотне материлась подзаборная пьянь, выплёвывая невнятные угрозы шарахающемуся от всего и вся прохожему.
- Тьфу, чёрт! – сплюнула Марта, захлопнула стеклянную створку и вернулась к столику и подруге. – Чего тебе неймётся?
Лиза ухмыльнулась, но чему-то своему – взгляд её по-прежнему блуждал не здесь.
- Чего ты? – нахмурилась Марта, наливая вина.
- Вспомнила, как Виталис океан тут свой ставил.
Сказала и замолчала, только взгляд подняла и ноги подтянула на кресло, скрестив их по-турецки.
- И?
- Думала, пересплю с ним заодно… - Лизу передернуло, она оборвалась.
Глаза Марты заблестели.
- И молчала!
- Так и не было ж ничего, - сказала Лиза.
Марта разочарованно вытянула губы и откинулась на спинку дивана.
- Вот что ты за баба, Лизка, а? Я ж видела его – нормальный ведь парень! И сама говорила, что его океаны не меньше твоих городов ценятся. Один из лучших…
- Лучший, - кивнула Лиза, вспоминая, как не смогла преодолеть свою брезгливость.
А он ведь был не против, наоборот, обрадовался даже. Так-то он задрот робкий – Марта приукрасила - преображается лишь когда моря-океаны свои ваяет. А Лизе не секс от него нужен был, дался ей этот секс, это вон, Марта… А ей Виталисова способность по океанам требовалась. Такого уровня профессионалов в конторе – она да он. Ещё седой Хусаин горы умел, но всё ж не так, как она города, а Виталис – океаны. Остальных работничков можно и не считать - дешёвки: деревеньки паршивые, леса кургузые, озерки мелкие, городки неказистые, всё серое, невыпуклое, а запахов вообще почти никто не умеет. А вот если б она к городам ещё и море...
- Вот! – прервала её размышления Марта. – И что? Так старой девой и помрёшь. Для чего это всё, Лизонька моя, скажи? – она обвела вокруг рукой в золоте, позвякивая многочисленными кольцами. – Бухать со мной на пару?
- Ага, ага. Куда лучше ор детей, ароматы молока и подгузников, и зачуханный муженёк спешит убежать с задрипанной улицы, схорониться среди прекрасного лофта с видом на альпийскую деревушку с бурёнками на изумрудном газоне. Это, кстати, не ко мне, и не к Виталису. Это Хусаин у нас мастер.
- О, о! Разошлась, - Марта улыбнулась, довольная, что Лиза хоть немного раскраснелась, растопила свою ледяную хандру. – Прости, подруга, но хороший трах никому ещё не повредил. И дети здесь совершенно ни при чём.
- Сказала счастливая мать двух бузотёров, - хихикнула Лиза.
- Одно другому, знаешь ли, не мешает, – задрала нос Марта. – Вот скажи, как на духу, чего тебе хочется, а?
Лиза снова окаменела точёным профилем.
- Разбить все эти чёртовы окна к хренам собачьим.
***
- Паль, зайди. - Эскин, блестя лысиной, заглянул в кабинет к Лизе.
И тут же исчез. Если сам зашёл, значит, дело серьёзное.
Лиза крутилась в кресле, трогая татуировку на шее. Марта, сама "забитая" сверху донизу, фыркала на эту её единственную роспись, но, каждый раз спрашивая (память девичья) перевод "Vita brevis, mors aeternus" ("жизнь – миг, смерть – вечна"), задумчиво умолкала. Лиза всегда касалась витиеватого шрифта, когда обдумывала проект. Такая у неё была дурная привычка.
Кабинет сиял белизной в сочащемся отовсюду свете. Из оборудования – только ноутбук и кофемашина. И никаких окон.
Она ещё покрутилась немного – пусть подождёт – заварила кофе и с полной кружкой пошла к шефу.
- Сразу вот прийти нельзя, конечно, - проворчал Эскин. – И с кофе обязательно.
Он старался на неё не смотреть: чёрно-белая, очень строгая, прямиком из его подростковых эротических грёз. Дерзкая. Очки ещё нацепила. И ничего с ней не сделаешь. Такие города, как она, никто больше не лепил.
- Слушай, Паль, что за вид? – не выдержал он, поднял глаза.
- В фирме с названием "Вид на вечность" это прямо каламбур, - слабо улыбнулась она.
Много он о себе думает. Захотелось ей так. Но как эти все на таких коблах ходят? Бесят уже… К клиенту так точно не поедет, там нужно и по грязи шлёпать, и из окна свешиваться, и на крышу залезать. А вот то, что Эскин так колыхается, это надо взять на вооружение – униформу для офиса такую завести.
Носились ворохом её мысли. Совсем не о работе.
- Ой, ну тебя к бесу… - махнул он рукой, снял очки, потёр переносицу. Кругленький, маленький, дома пяток детей, жена, такая же - корпулентная. – Срочняк есть. От уважаемого клиента. Сделаешь?
- Роман, разве у нас бывают не срочняки? И разве я могу отказаться? – Она отхлебнула кофе.
Он не обратил внимания, только чуть покраснел.
- В общем, наивысшим приоритетом. Вот, пожелания, - он метнул ей через длинный Т-образный стол папку.
Лиза скосила глаза на картинки: обшарпанные дома, ободранные тополя, ржавые гаражи. Отставила кружку, вынула фотографии разглядеть поподробнее. Подняла удивлённо бровь, взглянула на гендира.
Он развёл руками.
- Это – мне?.. Эрике какой-нибудь нельзя сбагрить? – спросила она.
Эскин встал, подошёл, взял одну из фотографий: заводские трубы утыкались в задымлённое небо.
- Потому тебя и позвал, что только на первый взгляд – тяп-ляп, с натуры срисовывай, вкрячивай что-то там ностальгическое для клиента, и готово. Нет. Там целая стратегия. И требования. Так просто не отделаешься. Это только тебе по силам, Паль, только тебе. - Он словно в задумчивости поднял глаза к потолку, а руку положил на плечо Лизы.
Она ещё больше задрала брови, уткнувшись взглядом в его руку. Он, будто обжёгшись, ладонь убрал и замельтешил короткими ножками - к себе на место.
- Иди, работай. Завтра на место поедешь, подготовь макет.
- Завтра?!
- Да. Не обсуждается.
Лиза хмыкнула, небрежно собрала бумаги в папку, прижала к груди и молча вышла, чтобы вернуться через секунду.
- Кофе забыла, - подмигнула она вздрогнувшему директору.
***
Сломается когда-нибудь…
Или тачка сломается раньше. Надо тупой армейский джип для этих рытвин. Да что там, любой подержанный рыдван будет смотреться здесь лучше (а уж про удобство и говорить нечего), чем её волнистая, гоночная ласточка, стонущая в каждой яме, с рыданием налетая на очередной глинистый бруствер.
Так себе райончик. Собственно, как и любой другой в этом городе. В этой стране. На этой планете.
- Старая ты развалина, - сказала себе Лиза.
Конечно, старая, раз брюзжит, вздыхая по тем времена, когда небо было не цвета ошпаренного мяса, а голубым; города блестели чистотой, океаны натурально толклись солёными волнами в берег и были по-настоящему мокрыми; в воздухе таяли ароматы сирени, а не оседала вонючая копоть от вечно тлеющих свалок.
Без катастроф, катаклизмов, войн и землетрясений. Просто боженька, природа-мать, планета Земля или кто там ещё, а может, все разом грохнули: "Так-с… ну хватит, поиграли". И покрасили всё серым. Так лучше? Не этого хотели? А что? А, вы думали – на вас хватит? После вас хоть… да? Хрен вам! – так разговаривала с собой от имени кого-то там наверху Лиза Паль каждый раз, когда хотелось кричать: "Ну почему… за что?..".
Земля вывернулась потёртым исподним, унавозив ошарашенным населением однообразный, скучно-безнадёжный вечно слякотный вездесущий город. Захолустье с прокопчёнными котельными, чахлыми овощами, несвежим мясом, голыми деревьями, ржавой водой, раздолбанными дорогами и однотипными жилищами.
Вылезла из машины, выглянув предусмотрительно, куда поставить ногу. Да, тут не до каблуков. Ботинок, как она ни старалась, чмокнул противную жижу. Она вылезла, задрав голову, огляделась, удивлённо скривила губу: ведь почти то же самое, что на картинках.
- Хозяин барин, - пробормотала она и прошла в подъезд. С рюкзачком и ноутбуком в сумке.
Накануне она вчерне подготовила макет. Три раза переделывала, домой только в полночь вернулась, упала без сил – а вышло всё равно не очень. Ну а как? Она ж почему лучшая? Потому что – воображение и внимание к нюансам. Небоскрёбы и эстакады, аккуратные старинные домики и таунхаусы в парковой зоне, ровные набережные и подстриженные газончики под весенней свежестью – это всё в ней расцветало буйными красками, это она умела. А тут… бери с любой реальной улицы, да рисуй, что тут добавишь? Только и придумала, что кладбище с боку приткнула.
Она задержалась у подъезда, обернулась. Прикинула, что тут и как примастыривать. Встёгивать проект в реальные структуры. И хотя потом всё равно придётся выходить, примерять… Да и техники будут подгонять, но она всегда кидала первый, незамутнённый взгляд на рабочее пространство перед общением с клиентом.
О клиентах она, конечно, уже кое-что знала. Это было необязательно, но Лиза Паль справедливо полагала, что в хорошем деле мелочей не бывает. И по досье пробежалась.
Богатенькие. Единственный сын. С изъяном. Каким - непонятно. Ни жив ни мёртв был ещё вот совсем недавно. А по-настоящему живым был до. Вроде как ровесник Лизе, но за время бездействия сильно не повзрослел. Так мальчиком и остался. Вернее, подростком.
Хозяйка (матушка, поняла Лиза) провела её через внутреннее богатство в комнату попроще. Что-то по пути приговаривая, недоверчиво оглядывала лучшего специалиста по видам, её рваные джинсы, линялую футболку и потёртую кожанку. Выглянул и хозяин, Лиза кивнула в приоткрытую щель. Там чуть улыбнулись и закрылись обратно.
Его звали Роберт. Глаза улыбались, а рот – нет. Сил ещё не набрал. Но с кровати уже сползать самолично научился, ездил по комнате в навороченной коляске. Длинное гладкое лицо, совсем юное, в глазах на фоне улыбчивого дружелюбия застоялось удивление – что это такое приключилось, он вроде как только прилёг.
Непросто будет, подумала Лиза. Ну и пусть. Она любила трудные заказы и любила делать работу хорошо. И даже лучше. Суть понятна – клиент хочет, чтобы не просто ободранный двор из настоящего. А тот двор, который он помнит (богатств теперешних они тогда, понятно, не имели). Когда обшарпанность была своей, родной; запах бензина и тополиный пух кружили голову, а коленки регулярно были ободраны о треснутый асфальт.
Они поняли друг друга сразу. Лиза увлечённо показывала объёмные эскизы в ноуте. Роберт кивал и лишь иногда делал замечания и задавал вопросы. Покладистый какой, подумала она.
- Необходима деталь, понимаете? - сказала она. – Прежде чем соорудим тестовый образец, нужно встроить что-то такое, чтобы создать максимальное правдоподобие. – Листнула галерею. – Предлагаю кладбище.
За дверью ахнули. Не оглядываясь, Лиза поняла, что подслушивает-подглядывает мать.
- Мама! – гневно крикнул Роберт, тоже не отвлекаясь от просмотра.
Дверь обижено взвизгнула и захлопнулась.
- Простите, - пробормотал Роберт. - Кладбище?..
- Да, в общий антураж, как мне кажется, вполне бы вписалось.
Роберт задумался. Лиза не мешала ему, пусть думает. Собственная бестактность, на которую так истерично отреагировала мамаша, совершенно её не смущала. В современном мире мало осталось места не_цинизму, добросердечности и чуткой деликатности. Она делает своё дело, и клиенту это должно быть известно. Но вот сегодня этот чудик с умными глазами заразил своей задумчивостью и её. Дёрнула ностальгия.
Это чувство она берегла. Она знала, почему у неё хорошо получаются виды. Да что там хорошо – лучше всех. От того, что порой бушевала в ней ошеломительная тоска по былому. Нужен был и ей родной двор. Совсем непохожий на этот вот текущий проект. Тут какой-то провинциальный городишко, а у неё почти столица, громадина расползшаяся в устье большой реки. Спальный район на окраине, нашпигованной рядами однотипных длинных домов, "лежачих небоскрёбов". Коробка для спортивных игр под окнами, зелёные берёзки, цветущая черёмуха, голуби на проводах…
- Качели, - слова Роберта выдернули её из забытья.
Чего это так разобрало, удивилась Лиза своей глубокой задумчивости.
- Качели? – переспросила, вплывая в действительность.
- Да. Это моё последнее воспоминание. Вроде бы после качелей я… ну, в общем, после этого я ничего и не помню, - улыбнулся он. – И вроде бы тогда же изменился мир - так вот совпало, - он развёл руками, будто извиняясь. - А по мне, будто месяц назад всё произошло.
За дверью всхлипнули. Роберт, жужжа двигателем, подъехал к двери и защёлкнул её на замок. Улыбнулся вновь виновато.
- Ну, вы понимаете… - начал объяснять он.
- Качели – это отлично, - Лиза не церемонилась. - Качели – то, что надо.
Она прилепила присоску на шею, там, где начиналась её татуха, разъём воткнула в ноут. Десятки датчиков и шлемы - это всё пусть криворукие надевают; всё одно выходило у них плоско, картонно и серо.
- Это недолго, но лучше меня не беспокоить, - предупредила она и распахнула рамы, глубоко втянув ноздрями привычную уличную затхлость.
Мелькнула опять мысль: "Шило на мыло", и она закрыла глаза, погружаясь в мир клиента.
Роберт смотрел на неё с удивлённой полуулыбкой: красивая девушка, затенённая какой-то внутренней неустроенностью, словно бы задумалась на подоконнике, откинула голову, нога одна согнута, друга свесилась до пола. Чуть подрагивают пальцы, сжимающие ноутбук.
По часам – минут пятнадцать, а Лиза прожила целую жизнь: качалась на тех самых качелях, каталась с ледяной горки в соседнем дворе, бегала на задворки завода, копалась там на свалке в поисках "сокровищ", плавила свинец, жгла костры, стреляющие шифером. По весне делала плот и каталась на нём по выплёскивающемуся из берегов поганенькому пруду. Мелькали детские веснушчатые лица, костлявые ноги, рваные штаны и строгие глаза родителей. А потом опять качели, вошедшие в бешеный круговорот "солнышка" – высокий полёт и темнота.
Она сдёрнула присоску и выдохнула. Словно весь день пахала; на плечи точно взвалили неподъёмный груз. Финал крутой, похвалила она себя. Деталь, что надо. Выпуклая.
- В общем-то, всё. Я ещё по улице пройдусь, допишу штрихи, но это так, мелочи. Готовый проект через несколько дней пришлю. Вы посмотрите, сделаете замечания, я подправлю. Потом придут ребята, установят оборудование, технику эту всю, подключат… Но сразу скажу, что принципиальных изменений я уже сделать не смогу. Правда, - проговорила задумчиво, - не припомню, чтобы кто-то был сильно недоволен.
- Ну да, вы же - лучшая, - покивал Роберт. – Но я вот что ещё хотел спросить…
Лиза, укладывая в сумку оборудование, устало повела плечом – только вопросов сейчас ей и не хватало.
- Да?
- Скажите, а никто не пытался… ну, вылезти в окно… сбежать как бы.
- А, "космонавты"-то? – подхватила Лиза. – Бывает. На этот случай защита имеется. Клиент если из окна выпрыгивает, вышагивает в надежде на новую реальность, там его ловушки и подхватывают. Да и он и сам обратно уже хочет, радёшенек, что не выбросился. Потому как одно дело из окна смотреть, высовываться, наслаждаться шумами, видами, запахами и глубиной пространства, другое дело на сетке под обшарпанной стеной висеть, когда весь шикарный вид превратился обратно в вонючую тыкву.
- То есть иллюзия испаряется, как только хочешь её потрогать?
- В общем, да, - кивнула Лиза в лёгком раздражении. – Разве вы не читали на сайте?
- Да-да, я прошу прощения… Это я так… - засмущался Роберт.
- Тогда до свидания. Ждите макет.
- Всего доброго…
Лиза пошагала на выход, в голове копошились вялые мысли. Мечтательный идиот, вынесла бы она вердикт в другом подобном случае, но этого вдумчивого юношу идиотом называть совсем не хотелось.
***
Заказ полагалась проверять через месяц после установки. И Лиза этих проверок терпеть не могла. Потому что знала, что всё в порядке. А, значит, выслушивать безудержные восторги и больше ничего. Это вызывало в ней брезгливое недоумение. Но контракт предусматривал. Мало ли какие нюансы вылезут. Месяц - срок, за который могли проявиться какие-нибудь неучтённые мелочи.
- Мамаша ещё эта… - кривилась Лиза, собираясь к Роберту. Но в глубине души ей хотелось вновь увидеть робкую, будто вечно виноватую его улыбку.
Приехав, сказала с порога, неожиданно для самой себя оробев:
- Я прошу прощения, но по контракту полагается. Я быстро.
Обычно она сурово проходила по комнате (или по всей квартире, в зависимости от проекта), распахивала окна, выглядывала, вертела головой по сторонам, прислушивалась, принюхивалась, прикрывала глаза. Спрашивала: "Есть замечания, вопросы, жалобы? Нет? Тогда подпишите здесь вот и здесь. Всего хорошего". И делала ручкой – адьос.
- О, Лиза! – обрадовался Роберт. – Зачем же торопиться? Чаю попьём, а потом… - он перешёл на шёпот и заговорщицки подмигнул.
Он повзрослел и уже ходил. С костылём, ковыляя, но ходил. На худом лице появился румянец. Лечат со всех сторон, физкультура и солярии, решила Лиза, смущаясь от столь бурной радости, да ещё и от непонятной перспективы "а потом". Но вида не подала, а пошла проверять.
Тихий полдень, бабье лето. Вон, клён роняет, шуркая, оранжевые всполохи. В посветлевшем, облегчённом будто воздухе чуть веет дымком – невдалеке пыхтит заводик. Гулкий стук мяча, гавкает собака, шумит далёкое шоссе. Умиротворение и покой. Скрипят качели.
Нормально. Хорошо. Работает. Лиза кивнула сама себе.
- Что, простите, потом? – спросила она рассеянно.
- Да что там! Давайте прямо сейчас! – махнул рукой Роберт, решительно похромав к двери, защёлкнул её и подошёл к Лизе.
Вот теперь она прищурилась. Не то чтобы забеспокоилась. Она девчонка крепкая, хоть и субтильная на вид. У неё в лофте целая комната под физкультуру отведена. Грушу любила лупить голыми кулаками, сбивая костяшки в кровь. Да и он никак не походил на маньяка.
- Роберт, в чём дело? – спросила она строго.
Он тотчас покраснел.
- Да, простите. Но просто… Я подумал, что вам это понравится. Потому что… В общем, глядите. - Он подошёл к распахнутому окну. – Конечно, тут первый этаж… а у нас был, на самом деле, третий. Но защита ваша… не знаю… в любом случае, ничего не пропадает, - торопливо заговорил он.
А Лиза подумала, что надо, наверное, в следующий раз исключить ненадёжных, с точки зрения психического здоровья, клиентов; пёс с ними, с деньгами и недовольством директора. А сейчас матушку, что ли, позвать? Э, да куда это он?
- Эй, эй, Роберт! – воскликнула она, глядя, как клиент подковылял к проёму, перевесился через парапет и, кинув костыль, перегнулся туда сам и нырнул за борт.
Лиза не впала в ступор, она на испытаниях защиты не раз присутствовала, пару раз и при ней клиенты, завороженные, вышагивали. И, кажется, тут и правда, первый этаж она ему соорудила… Какой, к дьяволу, первый?! Она ринулась за ним, предвосхищая нудное продолжение: вызов спасбригады, работы по восстановлению картинки, возвращение клиента в квартиру и прочую рутину.
А за окном… Роберт, этот задохлик, поднимается, опираясь на свой костыль (что характерно – этаж первый!) среди всего своего, вернее, Лизой навороченного мира, где скрипят качели, стук мяча, и небо, хоть и потравленное чуток заводом, но всё ж какой-никакой голубизной покрашено. Мутноватое солнце (но всё же имеется!) приятно пригревает, а в воздухе парят паутинки.
Лиза окоченела истуканом.
- Лиза, вылезайте! Проверим вашу защиту! – весело крикнул Роберт.
И она полезла.
С дурацкой, детской такой улыбкой, когда не веришь своему счастью: неужели под ёлкой… вот то самое, да? Да как он… они узнали? Да не может быть…
И бежишь, бежишь, не чуя ног.
Очнулась, когда пропахала пахучий газон носом – зацепилась за обкрошенный бордюр на пути к качелям и неуклюже растянулась на земле.
Сзади ковылял, постукивая, Роберт. Лиза, подсмеиваясь над собой, подметила, что в ловкости он прибавил ещё: костыль, в общем, приволакивал, почти не опираясь.
- Лиза, Лиза! – кричал в волнении.
Он кричал, а она лежала, перевернувшись на спину, и улыбалась. Глядела в белёсое небо и вдыхала странный воздух.
Обеспокоенное лицо Роберта нависло над ней.
- Что с вами?
Она присела. Смахнула мусор с лица.
- Что со мной? – Она посмотрела на него в упор. – Роберт, вот что со мной может быть, если я с ума сошла? Да ещё и вместе с тобой… ничего, если я на ты? Ага… - она кивнула и встала на ноги, отряхнула угвазданные колени. – Если уж мы чокнулись оба, то чего бы на ты не перейти. Ааа, - она потёрла колено. Сквозь прореху в джинсах виднелась ссадина.
Сумасшедший мирок оказался колючим.
- Думаете… думаешь, сумасшествие? А это? - Роберт указал на царапину. – Да мы можем обратно в окно влезть, и там за дверью – всё по-прежнему. Серенький и вонючий мирок.
- Можно подумать, тут фиалками пахнет… - проворчала Лиза, морщась и потирая колено.
А если это ребята новую версию какую-то поставили с такой вот глубиной погружения? Эскин ведь давно мечтает, ноет, что техника не дошла и не дойдёт… Но, может, гений какой прорезался, расстарался – получилось… А ей не сказали?
Лиза дёрнула плечом. От неожиданного осознания, как она легко свой восторг притушила всеми этими призёмлёнными версиями. Так мечтала о подобном, и нате, давай занудствовать и копаться, откуда и зачем.
- Да пусть бы и кукушка отъехала, - сказала она и подмигнула Роберту. Он этому подмигиванию обрадовался. – Веди, показывай свой город детства.
И Роберт резво заскакал на своих плохо гнущихся ногах, изредка опираясь на костыль. А Лиза шла за ним, внимая всему вокруг (всё знакомое, сама ведь делала, но какое же всё настоящее), и с силой отпихивала прилипчивый скептицизм. Так приятно было подставить лицо не заоконным "прожекторам", а натуральному, желтоватому солнцу. Удивлённо глядела, как пробегают мимо дети с палками и мячом. Не удержалась, хватанула одного – чуть не получила палкой в глаз. Роберт хихикнул, а малец возмущенно прокричал: "Я маме скажу!" и, вывернувшись, с гиканьем побежал догонять собратьев по разуму. Трогала шершавые деревья, отмывала замызганные ботинки водой пруда (Роберт воскликнул: "Ты что, она же грязная!" – какая это ж грязь, милый…).
- Так. Хватит на сегодня, - вдруг решила она, чувствуя, что затягивает, засасывает, ещё чуть-чуть, и она не сможет вернуться назад. Не захочет.
- А парк? А вечный огонь?.. Ещё стадион и главная улица… - расстроился Роберт.
Лиза улыбнулась.
- Успеется, Роберт. Ты ведь не торопишься?
Взяла его за руку, и они пошли обратно.
***
Марта с порога решительно прошагала в гостиную, сказала: "Ага!", потом, оттерев насупленную Лизу, пролетела возмущённым вихрем в спальню. Прогудела: "То же самое!", и заглянула в спортивную.
- Значит так! - Плюхнулась в кресло, сдувая со взмокшего лба светлую прядь. – Что за чёрт? – она закурила и помахала в воздухе огоньком, выписывая в воздухе рогатого.
- Бесполезно, Марта. Не получается… - Лиза стояла возле стены, словно впечатавшись в неё, незаметная, тихая. Татуировка выпукло чернела на длинной шее. – У Роберта получилось, а у меня – нет.
- И пусть! Пусть! Перелезай в его окно и живи! Скоро туда весь город утечёт… А ты? Ты? Ты со своим вот этим… - Марта вскочила, подошла к окну.
Там висел постоянный теперь пейзаж. Вот уже месяц как. Месяц, как Лиза пообещала Роберту, что вернётся, но так и не пришла. Он завалил её сообщениями и звонками, одолевал и через контору, а она работала до помрачения по своему двору… Сколько она разных мелочей перепробовала! И песочница, и рваный мяч, и орущие коты под окном, и пожарная лестница, которая свисала с их второго этажа, и ремонтные леса – чтобы вылезти из окна, зацепиться за реальность, ту… Где широкие проспекты, огромная река с крыльями мостов, белые ночи, море и корабли…
Звала ребят-техников, улыбалась им ласково, просила, чтобы защиту отключили – они крутили головами: никогда, расшибётся, а им под суд; нетушки. И она раз за разом плюхалась в эти чёртовы ловушки; уж сигналку отрубили, и на том спасибо, обратно залезала сама или уныло висела до ночи под облезлым своим окном; никакой тебе черёмухи и берёзок, песочницы и пожарной лестницы.
Эскин ещё этот. Прознал про Роберта, сам туда съездил, облазили всё, насел потом на неё. Размахивал руками: "Паль, ты понимаешь, какое это золотое дно?!". Она понимала, она понуро отвечала: "Это не я. И не "Вид на вечность". Это он, Роберт. Так уж получилось…". Он замолкал, задумывался, и Лиза тихонько утекала к себе.
Теперь, когда казалось, что она почти коснулась своей мечты, почти шагнула в родной двор и уже в самой этой близости упёрлась лбом в непреодолимую стену, стало невыносимо горько.
- Чего-то тебя не видно было, – вяло поинтересовалась у подруги.
Марта отдышалась, осушила стакан воды. Потом и ещё один.
- Переезжали, - улыбнулась она.
Лиза ещё постояла, а потом дёрнулась всем телом, распахнула глазища и уставилась на подругу – дошли до неё слова про Роберта, про переезд, бахнуло ещё раз в мозгу "переезжай и живи".
И ведь что-то такое она и раньше слышала; и Эскин вдруг улыбаться стал, всё порывался ей сказать чего-то, открывал рот, но взмахивал рукой, мол, не сейчас. А она не обращала внимания на подмигивания, она от всего другого отгородилась - в угаре лепила мечту за окном. Собственный свой вид на вечность.
В голове всё выстроилось чётко, шипы вошли в пазы, паззл сложился. Она присела рядом.
- И как там? – Закурила, шумно затянувшись, сощурилась от дыма.
Лицо Марты совсем разгладилось, глаза она задрала к потолку, всё в ней дышало теперь благолепием и удовольствием.
- Слушай, вот всё, как ты нам тогда нарисовала! Всё-всё! Ты же знаешь, как я не люблю деревенскую романтику, унылые маленькие городки, сельский пейзаж… Брр, - она потрясла головой. – А тут прямо идеально, как надо: квартира в старом городе, чуть дальше небоскрёбы; рядом тебе и кафе, и галереи, и кино, и театры и прочее, прочее… Всё! Понимаешь, Лиза, всё! И не просто вид, а сам город! Живи! – Она что-то поискала глазами. – Есть пожевать чего-нибудь?
Лиза сунула ей тарелочку с орешками, подруга яростно захрустела.
- И чего, прямо у Роберта из окна начинается твой город?
- Нет, - Марта замотала головой. – Чуть проходишь через эту его мрачноту, буэ… и опа-на, начинается моё! Ну, то есть, наше с Мартисиком и детьми.
- Как интересно. И прямо вот с жителями, продуктами, кошками, собаками, деревьями и рабочими местами? И климат – "вечная весна", апельсины круглый год? – Лиза усмехнулась. Уже задавая вопрос, она знала, что да. Всё так есть. Форточка в "затамошний" мир отворилась. И в неё можно пролезть. "Форточка Роберта" – ха! Опять как-то всё извернулось, показалась Земля в игольное ушко цветастым боком - наслаждайтесь. Лиза красила пейзажики за окном, а тут вот настоящая жизнь на полную катушку. Райская почти. Кто как заказывал. А… - А горы там, реки… моря-океаны от мистеров Хасана и Виталиса? А?
Марта кивала радостно, загребала орешки, говорила, что может, чего такое и есть, только она не видела. Вроде вот только города. Она, собственно, как и детёныши, и муженек, очкастый толстяк-бородач Мартин (два сапога пара) только Робертовскую провинцию и свой столичный град и видели. А как у других – точно не известно, но народ прётся. Роберта этого Эскин продавил, теперь там ход в квартиру отдельный…
Лиза опустила руки, сигарета безвольно свисала изо рта гнутым столбиком пепла, а она думала: бедный Роберт.
***
Он обрадовался. И совсем не выглядел несчастным. Скорее наоборот. Наивняк, что с него взять. Ничего, что затоптали весь двор, что толпами растекаются по своим городам (а ничего неурбанистского, похоже, и правда не наросло, с некоторым злорадством подметила Лиза), ничего… Главное людям польза.
- Как живётся? Чего не перебираешься насовсем?
Они сидели на качелях; Лиза смотрела, как очередная семейка вытаскивала из Робертовского окна пожитки, складируя в зелёный минивэн.
- Мама с папой не хотят. Говорят, там им лучше, а здесь у них дурные воспоминания… Хотели у вас другой вариант заказать.
- А ты взял и рубанул им, что тогда всё и накроется? – догадалась Лиза.
Он понурился, кивнул.
- Мама в слёзы, папа дверью хлопнул…
- Так тем более беги, вон, сколько тут для тебя. Что ты там говорил? Краеведческий музей? – Лиза криво улыбнулась.
Роберт покачал головой.
- Нет, музея нет. Парк есть, стадион… Да как я их оставлю? Ведь это ж подлость будет.
Лиза не отвечала. Она приросла к качелям, оттягивая момент.
- Чего не идёшь? – спросил тогда он.
- Да надо бы, - кивнула Лиза. – Ты со мной?
- Так мой город здесь, - он показал рукой вокруг. – А там твой. Там мне места нет…
И вроде как опечалился.
- Ну да, - рассеянно согласилась Лиза. – Но я вернусь.
Роберт покивал - было ясно, в возвращение Лизы он не верит.
***
Ноги сами свернули в нужную сторону, лучи солнца стали лупить прямее и жарче, ароматы сменились на влажно-цветочные. Вышла со стороны парка, сзади сверкнуо море (без Виталиса обошлась, ха), перешла через шоссе и вот он, родной район. Через квартал – тот самый двор, с черёмухой, орущими котами и облезлой деревянной горкой.
А направо…
Направо та самая деталь, та, что не влезала в вид из окна, но которая так была ей необходима – кладбище. Поклониться маме с папой. И тут же в памяти другие штрихи: выбоина на шоссе, машина всмятку, земля посуше на пригорке.
А потом случился этот перевёрнутый мир, и на кладбище стало не попасть.
Но сердце не ухнуло, ноги не дрогнули. Она принимала всё это отстранённо, спокойно, если не равнодушно. Не удивляли совершенно машины, не поражали детали – словно вернулась спустя двадцать лет в свой город. Всё изменилось. Но именно так, как и должно было измениться. Подросли деревья, там вон настроили домов, остатки деревни сведя на нет, тут вырыли метро, а дети выросли и пасли в песочницах уже своих детей. Все лица знакомые – конечно, ведь Лиза сама их "нарисовала", а кто там настоящий из её детства, не имеет никакого значения.
- Где ж ты, ностальгия моя пронзительная? – хмурилась Лиза, откладывая до последнего поход на кладбище, бродила по двору.
Остановилась под окнами, задрав голову. Вместо потаённой, доброй печали, задробил колкий озноб - из окна, рядом с которым свисала пожарная лестница, сочилась упорным ручейком серая тоска.
***
- И чего это такое? – Марта вновь заявилась шумно, разламывая тишину. – Что это за хрень, я спрашиваю? Почему наш город превращается чёрт знает во что?!
Лиза повернулась к ней и спросила равнодушно:
- Да, и у вас?
- У меня, у друзей, у Роберта даже твоего. Директор ваш, Эскин плюгавый, волосы последние выдрал у себя, вопит…
Подруга бурлила, но Лиза её не слушала.
Послав подальше контору и Эскина с бесконечными последнее время заказами на города, забыв про затоптанный напрочь дворик Роберта, она всё чаще стояла возле окна, смотрела неотрывно на привычный пейзаж. Заторможено подмечая, как день ото дня всё бесцветнее становится небо, как облетает черёмуха, как стихает детский смех в песочнице, а вместо бодрого постукивания мяча о борта коробки, доносится тихий треск вялых дымных костерков.
Лиза бормотала давно вызревшие в голове слова:
- Ну да, наверное… форточка там, форточка здесь – сквозняк… всё и сдуло.
Вид на вечность выворачивался обесцвеченной, безвкусной изнанкой.
Источник: http://litclubbs.ru/articles/19955-s-vidom-na-vechnost.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
