Яков Александрович Слащев — один из ярких представителей «белого лагеря» в годы Гражданской войны. Талантливый преподаватель, ветеран Первой мировой войны, грамотный полководец.
В историю он вошел прежде всего как архитектор успешной обороны Крыма от большевиков. В начале 1920 года казалось, что белое движение будет ликвидировано до весны: постоянные поражения, разложение войск, утрата боевого духа, срыв эвакуаций.
Но Слащеву удалось, всего лишь с несколькими тысячами солдат и офицеров, удержать вверенный ему участок.
«...Хороший строевой офицер, генерал Слащёв, имея сборные случайные войска, отлично справлялся со своей задачей. С горстью людей, среди общего развала, он отстоял Крым...» (с) «черный барон» П. Н. Врангель о Слащеве.
Тактика Слащева была революционной и непонятной для современников: он оставлял на укреплениях лишь разведку для наблюдения за врагом. Основную же массу своего небольшого воинства Яков Александрович прятал в тылу, в теплых помещениях.
А дальше случалось своеобразное «шоу Бенни Хилла»: красные части выбивали с укреплений авангарды Слащева, наступали и... ночевали посреди голой степи, при температуре минус двадцать. А наутро их гнали обратно отдохнувшие, сытые, проведшие ночь в тепле отряды «генерала Яши» (как бойцы звали своего командира).
И так несколько раз подряд. С января по март большевики неизменно «брали Перекоп», а потом отступали обратно. Слащев мертвой хваткой вцепился в Крым, считая эти бои «личным делом», поклявшись ранее собственной честью.
Однако тыловики и толпы беженцев, так называемая «общественность» Слащева критиковала. Кто-то — за жестокость, но большинство — просто боялось, что Крым в следующий раз не удастся удержать.
Еще в январе Слащев дал дополнительный повод себя покритиковать, выразив собственное отношение к «критиканам».
Поздно вечером 24 января Слащев был все еще занят: отдавал распоряжения летчикам, планировал отражение следующей атаки. И тут, немного не к месту, к «Яше» пришел сотник Фрост. Это был вояка исполнительный, но не «интеллектуал».
Дело в том, что в тылу царила паника: ожидали появления красных, результат боя был для всех секретом. Вот Фроста и направили к Слащеву, чтобы последний рассказал о ситуации на фронте.
Занятый недовольный Слащев бросил фразу: «Передай, что вся тыловая сволочь может слезать с чемоданов!»
В своих воспоминаниях Яков Александрович признавал, что был слишком резок, в состоянии нервного напряжения попросту «не подумал». Как знать, как знать... Сотник Фрост, будучи «идеальным исполнителем», повторил все в точности. Выражение стало «достоянием общественности», на Слащева тут же посыпались жалобы.
«...Сознаюсь, я извелся — тут дело, а там продолжается паника — и резко отвечаю: «Что же, ты сам сказать ему не мог?» (с) из воспоминаний Слащева.
Впрочем, «Слащев-Крымский», полагаю, выговоры не особо читал. Ему предстояло отражать еще ряд штурмов.
Слова же Слащева впоследствии по-своему использовал Михаил Афанасьевич Булгаков в своей пьесе «Бег». В данном произведении прототип Слащева — военачальник Хлудов — говорит похожую фразу, но чуть по иному:
«...Поезжайте, господин Корзухин, в Севастополь и скажите, чтобы тыловые гниды укладывали чемоданы!» (там по сюжету красные уже прорвались и надежды нет)
Слащев, как мы знаем, эмигрировал. Но вскоре поссорился с начальством. Желание заниматься любимым делом, конфликты с другими белыми, определенные изменения в убеждениях привели бывшего белого генерала обратно, в советскую Россию. Он вновь стал блестящим военным преподавателем (курсы «Выстрел»), призывал эмигрантов возвращаться. А в 1929 году был убит неким «евреем-мстителем». Была ли это частная инициатива или беспокойного Слащева «убрали»? Это мы вряд ли когда узнаем...
С вами вел беседу Темный историк, подписывайтесь на канал, ставьте лайки, смотрите старые публикации (это очень важно для меня, правда) и вступайте в мое сообщество в соцсети Вконтакте. У меня есть и еще один канал, посвященный кино и сериалам.