Тяжко потерять единственного сына. Обуглилось сердце. Приходили друзья, подбадривали, напоминали о тысячах других юношей, павших смертью храбрых в боях за Родину, говорили о их бессмертии...
Константин Иосифович хорошо все это знал: и то, что Витя погиб смертью храбрых, и то, что Витя будет жить в дыхании потомков. Да, все это он знал и твердо в это верил, и все равно было невыносимо. Больше некому было писать, больше неоткуда было ждать писем. Он не вытерпел. Он написал на фронт о своем горе. И вдруг посыпались письма. Так много, такие бодрые, такие сердечные, что Константин Иосифович растерялся.
Целые вечера просиживает он, отвечая на письма. Сейчас у него двадцать семь сыновей, с которыми он ведет переписку изо-дня в день. Он никогда их не видел, но все они душевно называют его «папаша», расспрашивают, как он живет, не мучает ли его ревматизм или еще какая-нибудь хворь, как идут дела в его трикотажной артели «Труд» и что вообще делается в Ленинграде.
Один из двадцати семи сыновей Леня пишет:
«Здравствуйте, дорогой папаша. Я очень вас благодарю за ваше отцовское внимание и не знаю, как мне вас благодарить за вашу теплую заботу. Папаша! Вот истребим фашистскую нечисть, приду, увидимся, заживем. Пока пожелаю всего наилучшего, целую крепко. Ваш Леня. Пишите, дорогой папаша, почаще»
Появились заботы у Константина Иосифовича. Один из сыновей шлет ему свои сбережения и просит их расходовать без стеснения. А Константин Иосифович копит их: вернется парень, пригодятся ему деньги... Многие из нареченных сыновей уже были ранеными, выздоровели и снова вернулись в свои части. Боец Вейгуленко ничего не знал о судьбе своей матери, был в тревоге. Освободили Краснодар. Константин Иосифович разыскал мать бойца Анну Карповну, сообщил ей адрес сына и послал пятьсот рублей. Эти деньги прислал как-то боец Вейгуленко «в подарок бате». Анна Карповна ответила:
«Спасибо вам за внимание к сыну, которому вы заменили отца. Целую вас крепко, как родная сестра, вечно вам благодарна. Только у нас, советских людей, может быть такая помощь в беде, в страдании...»
Конечно, Витю никто не заменит Константину Иосифовичу, и сердце его при мысли о Вите всегда будет кровоточить, но нет уже этого страшного одиночества. Вот вернутся с фронта и непременно заявятся в Ленинград к Константину Иосифовичу Пачиковскому его сыновья. И обнимут его, и выпьют с ним, и о Вите поговорят, и заночуют...