От Рождества до Крещения деревенский народ жил весело. Строгий пост был позади, впереди – почти две недели гуляний, при этом некоторые зимние работы оказывались под запретом. Может быть, в этом и кроется удивительная живучесть Святок, традиции дохристианской, но заключённой в строгие рамки христианских праздников?
Оказывается, Святки везде отмечали по-разному, хотя общие черты были одинаковыми. От местности к местности менялись даже сроки гуляний. Где-то они длились всего неделю, где-то наступали раньше Рождества или наоборот – позднее. Не последнюю роль в этой путанице сыграла реформа календаря 1918 года. Светский Новый год оказался впереди Рождества, и вступил в прямое противоречие с народным поверьем «С Нового году все черти – в воду!».
Святки жителей Шалги были, что называется, «каноническими»: они наступали в ночь с Сочельника на Рождество, после двенадцати часов, и заканчивались также в ночь на Крещение. То есть длились с 7 до 19 января (с 25 декабря до 6 января по старому стилю).
Это было единственное время в году, когда незамужние девушки могли посещать «биседы», проходившие в чужих деревнях. Как правило, для этого они отправлялись в гости к родственникам, где могли надолго задержаться. В Шалге тоже гостили жительницы соседних деревень, и получался вот такой вот обмен невестами.
В Святки действовал запрет на прядение, как и в канун больших церковных праздников. И, хотя другое рукоделие дозволялось, молодые крестьянки предпочитали проводить время иначе. Они готовились к вечерним представлениям…
Заметьте, что все традиции святочного цикла были связаны с тёмным временем суток.
Со второго дня Рождества – то есть с 7 января (25 декабря) – в каждом доме ждали гостей. Правда, чего греха таить, одни ожидали с пирогом, а другие – с батогом. Они приходили вечером, шумные и весёлые, «баски́е» (красивые) и «страшны́е» – те, кого принято считать колядой. С точки зрения этнографов это не совсем верно. Явление, бытовавшее в деревнях северного Белозерья, выделяется ими отдельно и зовётся как и в оригинале – «кудеса́ми».
Итак, вечером по деревенским домам ходили кудеса́, то есть ря́женые. Они исполняли припевки и частушки, плясали, разыгрывали весёлые (и не очень) сценки, а взамен хозяева выносили гостям угощения. Кудеса их благодарили и осыпали добрыми пожеланиями. Впрочем, могли и шутейно навредничать – испачкать углём, золой или как-то ещё)). А если ряженых пускать в дом отказывались, то они всячески косоти́ли (ругали) неприветливых людей.
Любопытно, что «кудеса» делились на «красивых» (хороших) и «страшны́х». В роли первых обычно выступали девушки – святочные игрища давали им прекрасную возможность приглядеть себе жениха при обходе домов, а заодно показать себя с лучшей стороны. В качестве костюмов «красивые кудеса» использовали старинную одежду, реже – праздничные платья, но обязательно закрывали лица тонкими платками (по типу марли). Парни тоже не отставали! При советской власти красивыми ряжеными могли считаться ребята, одетые в военную форму.
Неизвестно, кем больше были другие кудеса – страшны́ми или смешными, но у них была своя версия костюмов. Как правило, это были всякая рванина, рипки́, вывернутые наизнанку тулупы и шубы. Страшным кудесами тоже полагалось закрывать или хотя бы разукрашивать лица, чтобы оставаться неузнанными (как это возможно в деревне?).
Кем же они наряжались?
Без сомнения, одни из самых популярных персонажей. Исполнять их было проще всего.
Из воспоминаний Ульяны Осиповой (Анисимовой), деревня Опрячкино: «У нас вроде так наредяцца тожо, вот девки-то «цыганками» наряжалисе, да вот ходят по дереуне тожо. Свои песни какие пели там. Дак как хорошо хозяин отнесёцца к йим, дак и они хозяину добра желают. А есь идно [ктонибудь] ишо и не пустят (там эть они по избам ходили), идно и в избу не пустят, да(к) как оне хозяина не будут ругать?!».
Из воспоминаний Лидии Злобиной (Панфиловой), деревня Теренская: «В святки, кроме колядок и гаданий, приезжали «цыганы», которые ходили по избам, пели и гадали. Мы, малыши, боялись, что нас украдут, прятались на печь и оттуда смотрели».
Этнографы отмечают, что этот персонаж был повсеместно распространён в Вашкинском районе, с которым тесно соседствовала Шалга. Различали два вида «покойников»: ходячих и лежачих. Очевидно, что первые приходили на своих ногах, а вторых приносили сотоварищи, символизируя похоронную процессию. Цель: скорее напугать, чем развлечь. Но «покойники» обычно приходили не в дома, а на беседы, где собиралось большое количество народа.
Житель Кашкино Алексей Клюшенков (1937 года рождения) вспоминал святочный эпизод, происходивший, когда он сам ещё был мальчишкой. Его односельчанин исполнял роль лежачего покойника, которого носили с Кашкина в Тихонино. Во рту у него виднелись страшные зубы, вырезанные из репы («репные зубы»), а сам он был голышом. То есть до места назначения его несли, конечно же, в какой-то одежде, которую «покойнику» по всем правилам предписывалось сбрасывать. Про нижнее бельё не уточняется!
Сейчас это звучит забавно, но подобные представления были реально страшными! Во-первых, «покойника» отпевала его свита, во-вторых, устрашал сам вид, в том числе и неодетый, а, в-третьих, в какой-то момент «мертвец» вскакивал и начинал ловить участниц беседы и щипать их.
Этнографы отмечают, что излюбленными кудесами в этих краях являлись также Медведь, Чёрт (Сатана), Козёл, Бык, Лошадь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: СВЯТКИ: ГАДАНИЯ
