Сын катается на велосипеде. Недавно прошел дождь. Воздух влажен, лужи огромны, трава блестит каплями. На выбоинах грунтовой дороги после каждого дождя образуются мини-пруды. Для маленьких-маленьких мальчиков это магнит, намазанная медом тарелка и запретный плод одновременно. Он не может проехать мимо столь завлекательно мерцающей рябью лужи. Естественно, въезжает в нее, выбивая фонтаны брызг. В его глазах читается наслаждение ситуацией и процессом. Кричу: «Аккуратнее, не упади, ты же не видишь, что там под водой!» Ну, разве ему есть до меня дело в этот момент? Всем маленьким мальчикам известно, что чем быстрее в лужу въедешь, тем фееричнее зрелище. Кричу еще несколько раз. Настоятельно рекомендую сбавить скорость… Где там. Влетев в лужищу в очередной раз, велосипед все же находит препятствие на дне в виде булыжника. Законы физики никто не отменял, поэтому, погоняемый инерцией, маленький мальчик шлепается в воду, поцарапав руку. Рев, быстрая перебежка до маминых коленок и утешение. «Я ж тебе говорила», - ласково говорю я, вытирая на чумазой мордашке крупные слезы.
Человеческая память - интересная штука. С бешеной скоростью прогнав какой-то ассоциативный ряд, она вдруг вырывает из глубин летний день много лет назад. Я еще совсем маленькая пухлая девочка в хлопковом розовом платьице. Кручусь у кустов цветущего шиповника возле своего дома и внимательно наблюдаю, как мама ловит пчел и складывает их в коробочку из-под спичек. Пчелы нужны для лечения папиной больной спины. Каждый день приходится ловить по нескольку штук. Это же так интересно! Я отрываю с куста лист и пытаюсь поймать пчелу. Мама говорит мне, что тоненький листик – не очень надежная штука и предупреждает, что пчела может укусить. Что понимают мамы в этой жизни? Я продолжаю сосредоточенно охотиться на хлопочущих над цветами полосатиков. Наконец, мне удается схватить одну пчелу. С крайне торжественным видом я направляюсь к маме, чтобы вручить ей свой трофей. Острая и горячая боль вдруг пронизывает мой палец. От испуга я выпускаю листочек, но он остается висеть, пришпиленный к пальцу извивающимся пчелиным жалом. С ревом бегу к маме, которая тут же извлекает его из моего маленького пальчика и ласково говорит мне: «Я ж тебе говорила…».
Невольно улыбаюсь. Две мамы. Разделенные изрядным количеством лет. Меняются вещи, листва на деревьях, избирательные системы и времена года, но не меняются мамы и их дети. Одни всегда будут стараться уберечь, предупредить, защитить и помочь, а вторые всегда будут пробовать этот мир на прочность, бунтовать и наступать на грабли. До тех пор, пока сами не обзаведутся теми, кого нужно защищать и ограждать.
Бесконечная череда и круговорот всего двух фраз:
— Ты ничего не понимаешь!
— Ну я же тебе говорила….
**2009г.**