В моей школе было не так много учителей мужского пола, но всё-таки именно о них пойдёт речь. Прежде чем начну рассказывать о моём любимом преподавателе, введу в курс дела повествованием о ещё нескольких.
«В Карелии сосать запрещено!» — каждую пару кричал сильно пожилой, но очень бодрый в своих движениях и мыслях ОБЖшник Матвей Васильевич. Я так и не поняла, сколько ему лет: в пятом классе думала, что 92, в одиннадцатом классе думала, что всё ещё 92. Не помню, на чем основывалась в своих предположениях и почему его возраст никогда не менялся. Что же до диковатого тезиса, который он вечно кричал, то он был небезосновательным. В Карелии очень много змей, и если в городах они носят платья и женские имена, то на природе и в посёлках это — уж и гадюка. Первый вид змей не представляет никакой опасности для человека, второй вид представляет, но низкую. И учитель ОБЖ объяснял, что в наших краях десна кровоточат и высасывать яд змеи крайне опасно. Можем сказать, что Матвей Васильевич был родоначальником кликбейта (громкой и не отражающей суть фразы для завлечения).
Физрук был забавным – Иван Алексеевич. Но он не был похож на Дмитрия Нагиева в одноименном сериале. Ему было около 50-ти лет, очень худой, смуглый, не типичная стрижка – волосы немного удлинённые, уже тронутые сединой. Если бы я увидела его в обычной жизни, то не поверила, что этот человек работает учителем. Если я видела в расписании урок физкультуры, то начинала верещать от радости! Улыбка расплывалась на моём лице, спина выпрямлялась и с гордой осанкой я бежала… в столовую. Да, я часто болела, потом выходила с больничного, не ходила на физкультуру из-за освобождения, а потом вновь болела. В старшей школе я уже и без больничных ходила в столовую, а в конце года приходила сдавать нормативы. Сдавала всегда на пятёрки, несмотря на мою болезненность, я всегда была очень спортивной — такое вот противоречие. Физрук решил поставить мне 5 за четверть, но полненькая одноклассница начала с ним войну: «Почему Света не ходила – ей 5, а мне 4? Я на все уроки ходила». Резонно. Иван Алексеевич объяснил, что она очень плохо сдавала нормативы, но одноклассница стала требовать поставить мне тройку. Я в диалоге не участвовала, потому что ощущала в словах этой девочки пусть однобокую, но справедливость, которой она так хотела добиться. Он и сам относился ко мне плохо, его раздражала моя беготня в столовую и такое отношение к физкультуре. Но почему-то он все равно поставил мне 5. В университете история повторялась: мои контрольные, ответы на экзаменах, эссе всегда ценились больше посещений.
Петрович – вёл труды у мальчиков. Я никогда не знала, как его зовут. Казалось, что он и сам уже забыл, как его зовут. Даже учителя женского пола, относившиеся к нему с особой теплотой и нежностью, граничащей с флиртом, называли его исключительно Петровичем. Я знала, что мальчики вечно подтрунивали над ним, он в шутку бегал за этими хулиганами с огромной метлой или граблями, но все они в душе горячо любили своего Петровича, подрабатывавшего ещё и дворником.
Николай Анатольевич – именно он вдохновил меня написать эту статью. Учитель географии, возраст его был примерно 55-60 лет. Его волосы всегда были уложены. Я предполагала, что по утрам он их расчесывал деревянным гребнем – так делал мой дедушка. При таком расчесывании в одну или две стороны образовывалось несколько волн, а вид становился чрезвыйчано ухоженным, но при этом мужественным. Он всегда ходил в идеально выглаженных костюмах. Нашими учителями и учениками дресс-код не соблюдался вообще (только в начальной школе детишки бегали в форме бордового цвета). Уже из-за того, что он был в костюме, выделялся Николай Анатольевич колоссально. Он был строг, не любил опоздания, всегда задавал домашние задания, часто проводил контрольные, которые оценивал не очень строго. Я до сих пор помню розу ветров, виды климата; к слову, всё, что было связано с климатом, воздухом и прочими вещами я страшно не любила, но со временем знала идеально, как и каждый ученик в классе. Зато я выучила названия всех камней. Он выдавал индивидуально небольшие коробочки, в которых находилось около 15 пород камней, это задание было любимым для меня. Все с радостью ковырялись в породах, я так влюбилась в камни, что даже откромсала себе кусочек слюды и отнесла его домой. Никто не давал нам лучше материал, чем учитель географии, но он дал нам ещё больше.
Я всегда считала, что урок литературы является единственным, способным дать основы нравственности, в меньшей мере ещё и история. Остальные же уроки не способны развивать духовность учеников. Но недавно вспомнила о Николае Анатольевиче, это единственный учитель, который повлиял на меня, задал определенные ориентиры в жизни. Весь класс затаивши дыхание слушал его истории, его личные наблюдения в жизни. Он был примером учителя советского времени. Как-то он показывал карточки — результаты опросов учеников — разных лет, к кому обращается подросток, когда у него проблемы. Понятное дело, что сейчас к Интернету. Но на карточках наиболее старых и потрепанных было написано, что в тройку тех, к кому обратится подросток входил... учитель. Для нас это казалось чем-то заоблочным. Когда Николай Анатольевич рассказывал истории, то давал им оценку, строгую, несколько эмоциональную. У него не было любимчиков, он был именно примером, он никогда не переходил дистанцию в общении с учениками... До одного рокового случая.
Работа в школе прервалась в один момент. Контингент нашей школы оставлял желать лучшего: много богатеньких, но бездарных детишек. И один ученик довёл нашего географа, обматерил, за что получил – Николай Анатольевич схватил его за грудки и выволок из кабинета. Ученик был сыном каких-то «важных» родителей, поэтому решение директора об увольнении произошло в считанные дни.
Всё это прошло мимо меня, видимо, болела, узнала я об этом позже. Класс наш не был сплоченным, но будь у нас в классе тот, кто так себя ведёт с Николаем Анатольевичем, то мы бы сами выволокли его из класса.
Для меня увольнение учителя географии Николая Анатольевича кажется символичным. Это было изгнанием советских стандартов, ценностей. Его конфликт с учеником стал для меня образом и метафорой: последнее дыхание борьбы советского учителя «с новым русским учеником».
Такой учитель не справится с тем, что является «нынешним учеником». Когда кругом мир изменился, родители изменились, улица изменилась, то один учитель не сможет вынести груз воспитания единолично. Учитель, содержащий в себе былые устои, отныне изгнан.