Лежу в ванне, наслаждаюсь процессом лежания, усиленно игнорирую шкрябанье за дверью: это Мотя рвётся. Но я знаю, что если Мотя получит доступ к воде, то этот доступ потеряю я. А я в настоящий момент не готова включать Моте водичку тоненькой струйкой.
Или это Зёма. Это не знаю, чего хочет. То ли пить, то ли опять считает нужным спасти меня от неминуемой смерти. Садится на край ванны, как на курица на насест, смотрит на меня полными слёз голубыми глазами и постоянно ноет. Я слегка плещу на него водичкой – Зёма слабо вскрикивает, вздрагивает, соскальзывает задней лапой в ванну, но не уходит. Приходится его сталкивать: не люблю я, когда на меня в ванне так упорно смотрят! Да ещё и страдальческим, а не восхищённым (это я бы ещё перенесла!) взглядом!
Зёма запрыгивает обратно. Я сталкиваю. Зёма запрыгивает. Я сталкиваю… Зёма запрыгивает…. Развлекаемся так минуты три, мне надоедает первой. В очередной раз я не сталкиваю, а хватаю за тонкую лапку и тяну к себе.
- А-а-а-а! – внезапно баритоном выкрикивает Зёма и отбивается от меня второй паучьей лапкой.
Я тяну – Зёма упирается (я не сильно тяну, честно, больше из вредности). Я тяну – Зёма упирается. Я отпускаю. Зёма мешочком брякается на коврик у ванны. Упал бы и мешком, но масса не та. После этого страдает с пола. Лёжа, чтобы мне было стыдно. А мне не стыдно.
Из ванной выходим вместе, но Зёма вылетает первый, с криками о том, что я хотела его утопить. В комнате меня встречают укоризненные Стёпины глаза.
А может, это Стёпа.
Его большое рыцарское донкихотское сердце тоже велит Стёпе меня срочно спасать, но внутренний санчо панса рекомендует быть осторожнее и не мочиться (не в том смысле, ну вы понимаете, да?). Поэтому Стёпа голосит снизу. Я тоже слегка плещу на него водичкой – исключительно в затыкательных целях.
Но в этот раз я всех игнорирую! Шкрябайтесь там себе самостоятельно, я релаксирую и постигаю мудрость жизни.
- Мотя, ты чего тут? Иди ко мне…
Шкрябанье затихает. Ага, это был, значит, Мотька. Мимо шёл сын и забрал кота с собой. Ща завалятся на кровать и будут втыкать в телефон и мурлыкать. Ну, то есть… Впрочем, тут вы тоже поняли.
Но вселенная велит нам никогда, слышите, НИКОГДА не расслабляться!
Я не послушала вселенную и потому чуть не получила разрыв сердца. Или что там рвётся. В тот момент, когда я почти уснула, из-под ванны раздался низкий утробный вой. Вой, переходящий в заунывное «И-И-И-э-э-э-х-х-х…».
«Хоспаде…» - отрешённо подумала я.
А больше я ничего не подумала, потому что все другие мысли как-то вылетели.
И тут вой с окончанием повторился. И ещё раз. А потом раздался какой-то подозрительный шорох. И зловещее скрежетание.
На этом месте я забулькала и начала вылезать из ванны. Потому что если это смерть моя пришла, то как-то несолидно встречать её в неглиже, да ещё и в пене. И вообще, лежать дальше стало как-то неуютно.
Трясущимися руками я выдернула пробку и на трясущихся же ногах выползла на коврик. За ногу меня никто не схватил, и это слегка успокоило. Завернувшись в полотенце, я задумалась – заглянуть под ванну или нуегонафиг? А вдруг там реально что-то страшное?
«Хоспаде, - снова сказала я себе, но уже сердито, - ну что там у тебя под ванной может быть-то?!»
На этот вопрос я сама себе предпочла не отвечать, потому что если я реально начну фантазировать на тему «что там может быть», то можно вызывать скорую и дурку. Я умею.
В итоге я собралась духом и, встав на карачки, заглянула под ванну, готовясь отпрянуть назад, есличо.
Из-под ванны на меня дружелюбно глядел Стёпа.
С минуту мы смотрели друг на друга: Стёпа радовался вниманию, а я приходила в себя. И тут Стёпа зевнул – я услышала знакомое «И-И-И-э-э-э-х-х-х…».
- Стёпа! – сердито сказала я. – Ты дебил!
- Мри-и-и-я! Мря-я-я-я! – обрадовался Стёпа и попытался кинуться ко мне в объятия.
Однако габариты Стёпы и высота ванны не слишком соответствовали душевным порывам, поэтому Стёпа благополучно застрял на боку, зашкрябав по плитке когтями. Стало ясно происхождение шороха и скрипа.
Так Стёпа сочетал приятное с полезным: с одной стороны, он контролировал меня, не рискуя быть облитым водой. С другой – под ванной проходит труба с горячей водой, а Стёпа мерзляк. Идеально!
Большого ума в Стёпе нет, но сообразительности хватает. А любви - ещё больше!
