В аудитории ярко светили лампы: поднимешь голову – ослепнешь. Эд второй час стоял у доски, попеременно глядя то на слайды, то на комиссию. Часы показывали полдень, когда он, наконец, закончил свою речь. Выдохнул. Очень хотелось сесть, а лучше – лечь.
— Вы издеваетесь? — Грандман наклонился вперед, тяжело опираясь о стол. Подбородки его при этом гневно затряслись. Остальные члены комиссии укоризненно покачали головами. Как фигурки-собаки в машинах – пусто и бестолково. Любопытно – живые они или клоны? Замерли рядком, одинаково старые и одинаково скучающие. Кроме одного – на последнем ряду. В самом начале защиты Эд мысленно обозвал его Блэком, за черный костюм и черные глаза. Блэк не был похож на остальных – он слушал внимательно и даже что-то записывал.
— Как вас там?.. — поросячьи глазки покосились на титульник. — Эд-вард Криш-топ? Эд. Эдди.
Эд едва сдержался, чтобы не скривиться. «Какой я тебе Эдди, черт возьми». Можно подумать, если ты сам — «мамонт» со степенями и регалиями, то соискатели — дети малые. А гранты — конфетки в ярких фантиках.
— Вы же понимаете, Эдди, это чрезвычайно смешно. Растения и искуственный интеллект! Да еще и с такими целями!
— Никуда не годится! — эхом отозвалась соседка Грандмана, сухонькая старушка в парике. — Забирайте свой талмуд и успехов!
Ага, успехов. С таким выражением разве что проклинают.
Хлопок двери прозвучал как выстрел. Контрольный, в голову.
В пустом сумрачном вестибюле Эд считал свои шаги. Гулкие, громкие. Высоко на Главной башне, прямо над головой, тикали часы. Эду мерещилось, что он слышит секундную стрелку, и шагает с ней вместе. Идет в ногу со временем, так сказать.
Три года! Три! Не месяц и даже не год! И куда они?! Правильно — псу под хвост! В горле погорячело. Перед глазами помутилось. Рука до боли сжала папку и швырнула ее на пол, Эд смотрел на это будто со стороны. Листки высыпались и беспорядочно разлетелись по стертой плитке. Прямо по черному мрамору и по символам Межпланетарного Центра Мозга.
Завернув за угол, Эд чиркнул зажигалкой и вздохнул. Листки так и остались на полу — собрать да выкинуть.
За окном на кустах сирени распускались первые листки, птицы радовались жизни и порхали с ветки на ветку. В кармане завибрировал телефон. Нет, только не сейчас, когда хвастаться нечем!
— Привет, мам.
***
— Эдди, пошли! Пора! — позвала мать. А он — словно камень. С места не сдвинуться. И сам — буквально застыл, и на руках — окоченевший Микки. Его — закапывать? В мерзлую глину за фабрикой? И там он останется совсем один, такой пушистый, полосатый и неподвижный?
Эд лизнул царапины на запястье, всхлипнул — последний поход к ветеринару Микки сильно не понравился. Вот честно, лучше б еще сто царапин, — нет, миллион! — только бы не так все закончилось! Только бы вернуть теплого, родного друга…
— Эдди, ему уже не помочь. Вставай, милый мой.
Если бы только Микки жил вечно! За такого — что угодно, своими годами бы рассчитался.
***
Переезжать не хотелось. Но Эдди, естественно, никто не спрашивал — собирайся, и все тут. Вот коробки, вот чемодан. Комната — в семь лет она казалась огромной — почти пуста. Нужные вещи в одном углу, ненужные — в другом. Мешки с мусором у самого порога. Рядом — любимое кресло с потертыми подлокотниками. «Не возьмем, оно старое! На нем спал Микки? Так Микки его изодрал, ты только глянь! Нет, дорогуша, кресло отправится на переработку».
Эдди, вроде бы, уснул в этом самом кресле. А когда очнулся, вещей уже не было. Утащили на погрузку, наверное. В комнате оставили только табурет, изрисованный письменный стол и кадку разросшегося алоэ. Зачем оно здесь? Неужели и растение хотят бросить?
— Эдди!
Бабушка рассказывала, что алоэ живет сто лет. Такое древнее! Переживет его самого, и его детей, и клонов, и все такое... А Микки? Не пережил. «Не думать о нем». В слезах утонешь.
— Эдвард, ты идешь?
Кажется, именно тогда он начал ненавидеть свое имя.
***
— Вы — Эдвард Криштоп? — спросили внезапно и громко. Эд в который раз неслышно выругался. Затушил окурок, бросил в урну. В ту самую, что под табличкой «не курить».
Высокий короткострижный мужчина остановился в метре от него. Эд мог поклясться, что заметил свое отражение в его идеально начищенных ботинках. Ох, да это же…
— Ваше. — Блэк протянул ему мятую папку. Эд неохотно перехватил ее и поймал внимательный взгляд.
— Ну, рассказывай, — как-то по-отечески попросили его.
На улице стемнело, птицы успокоились и разлетелись по гнездам. Эдвард с Блэком все еще сидели на скамейке перед Главным зданием и беседовали. На фоне рыжего фонаря кружили мотыльки, их компания казалась Эду очень кстати. Блэк сложил узкие ладони на гладком широком портфеле с серебристыми застежками. Руки и застежки идеально подходили друг к другу, мечта фотографа.
— ...И вы решили, что лучше иметь друга-долгожителя? Причем, м-м-м, в виде растения?
— Да, — коротко отозвался Эд.
«Такой не убежит. Не предаст. Выслушает», — добавил он мысленно. Вслух, наверное, звучало бы глупо.
— А не проще ли клонировать умершего?
— Это не то, — вздохнул Эд. — Не могу объяснить. Я просто не хочу, чтобы он вообще умирал… Простите, а с кем я разговариваю? Я видел вас, вы наверху сидели. Но забыл спросить.
По тому, как затряслись плечи собеседника, Эд понял, что тот смеется.
— Бдительность на нуле, — сквозь смех пробормотал он. — Мы разговариваем почти полдня. Я знаю о тебе больше, чем ты сам о себе.
— То есть, я уже убит? — вторил ему Эд. Почему-то его совсем не смутило, что вопрос остался без ответа.
— Разумеется, — посерьезнел собеседник, демонстративно расстегивая сумку. Эд нахмурился, но тот всего лмгь протянул ему листок и ручку.
— Можешь в двух словах описать ту часть исследования, о которой не рассказал?
— Что?
— Не прикидывайся. Любому ясно, что мы слышали не все.
Закусив губу, Эд при свете фонаря нацарапал на листке несколько строк. Без подробностей в информации не было ничего секретного.
Блэк молча прочел написанное, перевернул листок и тоже черкнул сообщение.
— Завтра с документами сюда, — приказным тоном обозначил он, передавая листок с адресом. Эд опешил:
— А что за работа? Вы бы хоть рассказали... Может, мне она не подходит.
Блэк поморщился, словно услышал несусветную глупость.
— Вначале сами посмотрят, подходишь ли ты, — бросил он. — Понимаешь, к чему я? — добавил он, пытаясь, по-видимому, смягчить грубость.
Эд не понял, но улыбнулся. Нечего, решат еще, что дурак.
***
— Бдительность — наше все, Эдвард, — вещал Блэк, торопливо шагая по белому коридору. Взгляду зацепиться было совершенно не за что. Эд то и дело оглядывался, нервничая.
— Где мы?
Блэк чуть остановился, чтобы строго взглянуть на подопечного.
— Да понял, что секретно! Как называется это место? Центр или что?
— Мы называем это «Базой». Не суетись, все узнаешь.
***
— Как жизнь?
— Отлично.
Сегодня исполнялось ровно пять лет с тех пор, как Эдвард Криштоп попал на Базу. Та стала домом родным меньше чем за месяц. Прошлая жизнь со всеми печалями и радостями казалась дурным сном. И теперь, после стольких лет, Эдди уж точно был уверен в том, что нашел именно свое место. То, которое устраивает его полностью. За исключением маленькой детали.
— Я отправил отчет еще утром, Джон. Все заполнил, образцы накормил. Хотел бы домой смотаться.
— Не вопрос! — улыбнулся Блэк, высовываясь из лаборатории.
По пути на станцию Эд не выдержал и заглянул к нему. Присвистнул. Вроде привык, а нет – все равно каждый раз вздрагивал при виде гигантских боевых Флорсов.
— Классно смотрятся.
— Ага. Содружество заказало полмиллиона таких. Очень хороши, видимо.
«Хороши», разумеется. Эд точно понимал, что это означало. Но не думал об этом. Его дело — программировать зеленых приятелей, способных восстанавливаться за рекордные сроки и «лечить» друг друга. Практически бессмертные, они были очень полезны при захвате новых планет и звезд. Уничтожали все враждебное и тут же засеивали территорию своими же «потомками». Дешево и сердито, как говорили в древности.
Представлять, что при этом творится на несчастных планетах, Эд не любил. Не его дело, и точка.
***
— Ну как ты тут, дружище? — хлопнул дверью Эд. — Растешь?
В ответ не раздалось ни звука. Эдди вытащил планшет и считал движения.
— Ох, прости, у меня было много работы… Знаю, что скучал. Не ворчи.
Кадка с растением задрожала, словно плача, и Эд торопливо взгромоздил ее на стол.
— Ну что ты! Знаешь, мне разрешили забрать тебя на работу! Там тебе будет весело!
Алоэ радостно зашевелило колючками, и Эду не понадобилось оглядываться на планшет — и так было ясно, что приятель несказанно рад.
— Доставку я уже заказал, так что готовься.
Вечнозеленый молчаливый друг воодушевленно качнул листьями. На душе потеплело: алоэ, словно старинный родственник, помнило многое о любимых людях. О тех, кого уже давно нет в этой Вселенной. Помнило, и могло рассказывать, заглушая тоску по ним.
За окном сигналили доставщик, торопился взяться за работу. Эдди с приятелем ждал долгий путь.
