В 1917 году к Персидской казачьей дивизии присоединились два брата из Тифлиса - Борис Львович и Николай Львович Марковы. Старший Борис был инженером, строил автомобильное шоссе и железную дорогу из Джульфы в Тебриз, и в общем уже неплохо знал Персию. Младший Николай закончил в Петербурге Императорскую художественную академию по архитектурной специальности и Персидское отделение Восточного факультета СПбГУ. Вот только - накануне Первой Мировой, и вот уже братья стали военным инженерами на персидском участке Кавказского фронта.
В страну победившего коммунизма Марковы не вернулись, в 1919 году примкнув к персидским казакам. У которых к тому времени появился явный лидер - тюрок Реза Пехлеви, потомок азербайджанцев, бежавших от русской власти в Мазендеран после Туркманчайского мира. Пройдя весь путь от рядового до генерала, в 1920 году именно Реза Пехлеви отбил атаки Гилянской ССР из-за гор Эльбурса и в итоге раздавил этот оплот персидских большевиков.
Казачий экспедиционный штаб в Гиляне возглавил Николай Марков, на войне успевший не просто сблизиться, а подружиться с Резой Пехлеви. Казачью дивизию последний упразднил под давлению англичан в том же 1920-м, то ли включив её в свою армию, то ли присоединив свою армию к ней. В 1921 году Пехлеви навёл порядок в Тегеране, получил должность военного министра и сделался, пожалуй, самым уважаемым человеком в стране. А в 1924 году с помощью того самого Меджлиса (парламента), который казаки давили в Конституционную революцию, бывший казак низложил Ахмед-шаха Каджара и сам занял его место, положив начало последней иранской династии - Пехлевидам.
На кадре выше слева Реза-шах, справа - Николай Марков. Их дружба продолжилась и в мирное время: на рубеже 1920-30-х годов прогрессивный монарх затеял в Тегеране масштабную реконструкцию, а военный инженер и знаток персидской культуры Николай Львович стал ведущим архитектором столицы. Именно он создал ансамбль главной площади, от которого остались теперь лишь отдельные здания. Например, Академия Дар-уль-Фанун (1929) - корпус первого в Иране университета, основанного ещё в 18451 году визирем-модернизатором Амиром-Кебиром.
Над бывшей Академией нависает неимоверно огромный и столь же неописуемо уродливый телецентр (1970), над Тегераном довлеющий похуже, чем над Москвой Новый Арбат. Ещё обиднее то, что стоит оно на месте "петербургского" старого телеграфа (1932):
Напротив стояла построенная Марковым в те же годы Тегеранская мэрия, на месте которой позже устроили автовокзал, а ныне и вовсе долгостройную яму:
Обширную площадь между ними разбил всё тот же Амир-Кебир как Артиллерийское поле, то есть плац для смотров и стрельб артиллерии, которую модернизация, конечно, не должна была обойти стороной. Но к ХХ веку Тегеран разросся, оставив здесь место лишь для звучного названия. В ходе новой реконструкции 1920-30-х годов Артиллерийская площадь должна была стать в Тегеране главной, и по краям её выросли телеграф, мэрия и Шахский банк:
Последний даже сохранился, а вот сама площадь после 1979 года стала площадью имама Хомейни (это как у нас площадь Ленина):
И даже постамент от памятника Резе-шаху Пехлеви ещё стоит в её середине. Самого монарха, конечно же, после революции сбросили с пьедестала, поставив на его место исламскую эмблему Ирана - подобно нашему пятиглавию, олицетворяющему Христа и евангелистов, эти пять сабель символизируют пятерых основоположников Ислама. Сам же постамент новые власти не тронули, а потому с исламскими символом мирно уживается зороастрийский - столь же канонический сюжет борьбы Ахура-Мазды с Ахриманом. В целом, вид главного монумента Исламской революции скромен и даже печален, да и сама площадь Хомейни своим видом никак не соответствует громкому имени:
Куда больше впечатляет уходящий от неё на запад проспект Хомейни, на котором стоит ещё одно уцелевшее здание из первоначального ансамбля - Почтамт (1929-32):
Не столь зрелищный, как телеграф и мэрия, тем не менее это крупнейшее из уцелевших творений Маркова. С 1991 года здесь есть ещё и первоклассный Музей связи, своим расположением в огромных атриумах весьма похожий на своего петербургского собрата.
Почтамт образует "фасад" Национального сада, и вот из-за его торца вдруг возникает изукрашенная Триумфальная арка (1923-29):
Вот отсюда самый полный список его построек из известных мне: колледж "Эльбурс"(1924), школа Жанны д’Арк (1928), Сельскохозяйственный институт (1928), тюрьма Каср (1928), Центральный почтамт (1928-1934), Политехническое училище (1928-1935), жилое здание для профессоров Сельскохозяйственного института (1929), РАЗИ Научно-исследовательский институт (1931-1933), Сахарный завод и жилой дом для его управяющих в Кередже (1932), Педагогическое училище (1934-1935), Спортивный комплекс "Шируди" (1934), Сахарный завод и дома для его работников в Варамине (1934), начальная школа им. Пехлеви в Хамадане (1935; самая дальняя постройка от столицы), церкви армянская Сурб-Мариам (1938-1945) и русская Святого Николая (1944-1945), мечеть Фахр аль-Доуле (1945) и другие.
Манифестом "марковского" стиля, "персидского по форме и прогрессивного по сути" стало именно новое здание (1922-24) Американского колледжа - первой в Иране школы европейского типа, основанной в 1873 году заморскими миссионерами-пресветерианами. Марков пришёл к простой и гениальной идее: взять традиционной медресе с его двориком келий - и как бы вывернуть его наизнанку. Так интеллектуальная модернизация соединилась с визуальной, а в 1937 году Марков построил рядом ещё одну школу "Ануширван" - на деньги индийских парсов для детей немногочисленных оставшихся в Иране зороастрийцев.
Позже обе школы вобрал кампус политехнического университета "Амир-Кебир", одного из редких в Иране вузов мирового уровня, ну я оказался у запертых ворот - уж не знаю, по пятницам он закрыт или туда в принципе не попасть без пропуска. Снаружи я заснял лишь фрагмент фасада "Эльбурса" и вовсе не нашёл вида на "Ануширван", хотя и закрадывается постфактум мысль, что наверное плохо искал. Позже у меня в Москве гостили проездом две очаровательные студентки "Амира-Кебира", и я договорился, что если вернусь в Тегеран - они помогут мне пройти в кампус. Но на второй раз мне не дали визу и возвращение оказалось отложенным на неопределённый срок... Так что фотографии обеих школ - по ссылкам в этом абзаце.
Другое творение православного зодчего - мечеть принцессы Ашраф, или Фахр аль-Доуле (1945-49) во дворе близ метро "Дарвази-Шамиран". Первое название было прозвищем, а второе именем принцессы из династии Каджаров, дочери шаха Мозафереддина, правившего на рубеже 19-20 веков. В Средние века её ждал бы гарем Пехлевидов или даже расправа, но Ашраф повезло жить в ХХ веке и даже после низложения Каджаров оставаться богатой и уважаемой женщиной. На лужайке перед её особняком часто собирался народ на различные празднества, а на старости лет по просьбе местных имамов Ашраф решила построить мечеть. Вот только архитектор оказался неожиданный - друг врага её рода, к тому же кафир и вообще чужестранец Николай Марков:
Так выглядит мечеть, построенная русским казаком в Иране:
Я на автомате зашёл внутрь и начал снимать, заметив, что звучавшая под куполом монотонная речь вдруг прервалась возмущённо. Вскоре меня очень вежливо, но очень настойчиво спровадили за дверь да пристыдили - здесь похороны, а я со своим фотоаппаратом!
Но строил Марков и церкви. Например, Сурб-Аствацацин (1937-45) на тихой улочке недалеко от "Эльбурса" и российского посольства. Облик её среди двух десятков армянских церквей Тегерана самый "нашенский", и это не случайно - поначалу церковь строилась общиной российских армян, бежавших в Иран от Гражданской войны, геноцида вторгшимися турками и советских репрессий. Фундатором храма был Роман Исаян, архитектором - Николай Лаури из Карабаха, а когда он умер в 1939 году, отделку заканчивал Марков. В 1945-м киликийский католикос Гарегин I освятил церковь в качестве кафедральной:
Ещё один островок наследия Маркова можно обнаружить рядом с Американским посольством. В бок его территории, чуть выше метро "Талегани", глядят ворота Никольского собора. Надо заметить, храмы чужих народов, кроме привычных армян и евреев - это то, что персы позволяли строить у себя в последнюю очередь. Первые дипломаты Тегерана молились в армянском храме Сурб-Татевос, а позже собственно русские храмы открылись в резиденции посла (1886) и посольстве (1895). Правда, скорее всего, они даже не занимали отдельных зданий, поскольку теперь их нет и никаких их фотографий не сохранилось.
Немаленькая община белоэмигрантов же оставалась довольно бедной, и лишь в конце 1930-х годов смогла купить участок земли рядом с Американским посольством и другой православной церковью - греческой. Построенный в 1944-45 годах Никольский собор стал кульминацией архитектурного пути Николая Маркова, а с такой датой освящения конечно же не мог не стать ещё и памятником Победы. Практически ровесник собора в Душанбе, тегеранский храм неожиданно похож на него внешне.
Некоторое время тегеранский приход подчинялся непосредственно председателю Отдела внешних церковных связей, поэтому здесь неоднократно служил будущий патриарх Кирилл. Открыт Никольский храм, увы, как и большинство немечетей Ирана, лишь в службу, сами службы здесь проходят далеко не каждый день, и я до сих пор кусаю себе локти, что не списался с настоятелем. Внутри на самом деле очень интересное убранство, включая типичную для иранских дворцов и мечетей зеркальную отделку.
Сама улица, на которой стоит храм, весьма симпатична:
А чуть выше по ней расположено ещё одно творение Маркова - стадион "Шируди" (1942):
Однако главной специализацией Маркова были особняки, бывшие для него основным способом заработка, и потому полного их списка скорее всего нет в природе. Самый известный построен в 1931 году для профессора Яхья Адели:
В 1941 году Реза Пехлеви слишком положился на немцев, и вот в Иран снова вошли большевики, да ещё на пару с англичанами. Шах-казак был увезён последними за море и вскоре умер от тоски в Южной Африке. Марков пережил войну, но в Советский Союз с Красной Армией не вернулся, а потеряв покровителя-государя, быстро разорился, впал в долги, затем в депрессию, и умер в 1957 году.
Откровенно говоря, у меня его наследие не вызывает катарсиса - это уровень добротного губернского архитектора, чьё имя редко вспоминают в других уголках страны, но зато боготворят местные краеведы. Вот и в несостоявшейся Тегеранской губернии Марков уважаем примерно как у нас Фиорванти или Растрелли - не только зодчий, но и один из апостолов модернизации страны...