Все женщины нашей семьи глубоко и бесповоротно прокляты. Причем залетных барышень, которых угораздило войти в нашу семью посредством брака родовое проклятье обходит стороной. Я думаю, что вопреки законам русского языка Проклятье – женщина, и мужиков она не трогает. Мужиков вообще лучше не трогать и ни о чем не просить.
Поэтому отдуваемся только мы, но зато по полной программе. В семейном анамнезе есть двоеженство, одно самоубийство, один подозрительный несчастный случай, один алкоголик и так, по мелочи – пара-тройка альфонсов, мелкий воришка и домашний тиран.
Раньше мы думали, что прокляты, потому что женщины. Это было самое разумное объяснение, которое было безропотно принято всеми членами семьи. Даже уцелевшие к тому времени мужчины, радостно согласились и вернулись на диван.
Так бы мы и жили, если бы однажды моя троюродная тётушка не съездила в Новую Зеландию.
Троюродная тётушка – дама колоритная. Мне было лет восемь, когда она сделала круговую подтяжку лица и сменила нос. Это был конец восьмидесятых, и носы просто так на дороге не валялись. Поэтому тётушка была нашим кумиром.
И вот в те самые восьмидесятые тётушка смоталась за просто так в Новую Зеландию, откуда вернулась с тремя пачками иноземных жвачек и захватывающей историей о семейном проклятии.
Мы с сестрой сидели в своей комнате и, приставив стаканы к стене, слушали, как мама с тетушкой рыдают в голос. Рыдали они, впрочем, не столько из-за проклятия, сколько из-за двух вышеупомянутых альфонсов, которые, не сговариваясь, одновременно увентили в неизвестном, но, предположительно, разном направлении.
Слышно было плохо, но интересно.
Оказывается тётушка записалась в этой самой Зеландии на приём к колдуну-отшельнику. Три дня питалась солнцем и мочой, что являлось обязательным условием, озвученным личным секретарём колдуна.
«Фууу», - сказали мы с сестрой, но дальнейшая информация поразила нас настолько, что даже забылось обещание больше никогда не целоваться с тетушкой.
-И сказал он.., - рыдала тётушка.
-Колдун? – всхлипнула мама.
- Ага. Сказала он, что прадед…
-Твой прадед?
-Наш прадед, - сурово подчеркнула тётушка, - при живой, но бесплодной жене, связался со своей экономикой. Пока жена, значит, умирала, экономика ему детей рожала. Жена лет десять умирала, а перед смертью сказала, что все потомки женского пола той самой экономки будут страдать, как страдала она, - зловещим голосом закончила тётя.
-Что ж делать-то? – мама даже плакать перестала.
- Никто не знает.
Вскоре о родовом проклятии узнали все члены семьи. Особенно наше проклятие нравилось мужикам, с которыми то и дело мы связывались. Теперь они не просто уходили, но уходили со смыслом. Проклятье же.
Вот, собственно, и вся моя история.
-Что, доктор, скажете?