В дождливом тумане сутулились дали холмами,
Над войском взвилась орифламма, вся злато и пламя,
Откликнулась рыцарской коннице гулом земля.
За милую Францию и своего короля
Стремились мы в бой, прозревая победы задатки.
И меч обнажить свой уже приготовился я
Рукою в железной перчатке…
Ирина Воропаева
Лето 1346 года. Уже девять лет французы и англичане сражаются на полях Бретани, в холмах Гаскони и на лазурных водах Ла-Манша. 12 июля этого же года английский король Эдвард VI начал свое вторжение во Францию, высадившись у Шербура в Нормандии. Две недели спустя англичане разграбили город Кан, а французский король Филипп VI, собрав значительные силы, выдвинулся навстречу противнику.
Пройдя триста миль и вступая в небольшие перестрелки по пути с местными отрядами крестьянских войск, утомленная армия Эдварда прибыла к поселению Креси 25 августа 1346 года.
Точное количество английских войск доподлинно не известно, но можно с уверенностью сказать, что их было примерно в два раза меньше. По самым правдоподобным данным, англичан было примерно 8 000 — 12 000, а французов около 20 000 — 24 000.
На рассвете следующего дня французские войска начали готовиться к атаке. Была холодная погода, моросил дождь, от доспехов отражался ещё не успевший затухнуть огонь костров, знамёна со львами, стрелами, крестами и ещё бесчисленным множеством других геральдических символов колыхались под легким дуновением ветра. Многие рыцари молились в местной церквушке, английские лучники проверяли тетиву, считали стрелы и рассматривали французские позиции. На которых также происходили приготовления к атаке: на рыцарей надевали доспехи, пехотинцы строились, а король и его полководцы последний раз уточняли все нюансы предстоящей битвы.
К 6 часам вечера всё было готово, французы выдвинулись к английским позициям, но вдруг разразился ливень с громом и молнией, земля стала вязкой, появились лужи. Подобные погодные условия крайне отрицательно могли сказаться на успешности наступления. Но рыцари, наполненные жгучей яростью к англичанам и жаждущие мести за все сожжённые деревни, разрушенные города, за всех убитых и искалеченных товарищей уже не могли остановиться в своём порыве ярости.
Первыми шли генуэзские наёмные арбалетчики, они наверняка могли проредить английские ряды, если бы их наниматель, король Филипп VI не слишком торопился атаковать. Из-за подобной спешки часть снаряжения арбалетчиков и многих солдат всё ещё было в повозках, которые тащились в десятках километрах по вязкой от дождя земле. Особенно критично стало отсутствие павез (большой прямоугольный щит, за которым арбалетчики могли безопасно перезаряжаться).
Из-за отсутствия этих щитов арбалетчики не могли безопасно вести огонь по англичанам. Более того, скорострельность арбалетов составляла от 3 до 5 стрел в минуту, они не шли ни в какое сравнение с английскими лучниками, которые за то же время могли произвести 10—12 залпов. Также для увеличения скорострельности английские лучники втыкали стрелы в землю перед собой в несколько рядов.
Стал слышен шум барабанов, который ознаменовал начало атаки. Как только наёмники начали приближаться к английским позициям, несколько залпов лучников замедлили их наступление. Арбалетчики замешкались, а французские рыцари уже не могли ждать, жажда славы и мести всё больше переполняла их. Генуэзцы вновь ринулись в атаку, но вскоре их воинственным клич сменился на крики раненых и отступающих. Терпение французов иссякло, они подняли вверх свою орифламму (главная хоругвь французских войск), опустили забрала, остались видны были только их глаза, горящие и жаждущие славы. Наконец бой начался.
Под звук труб и барабанов рыцари понеслись к английским позициям, они снесли со своего пути отступающих арбалетчиков, втоптав многих из них в грязь. Некоторые из наёмников легли на землю, сжавшись в комок, другие прыгнули в мелкие канавы, но большая часть была убита, ранена или растоптана наступающими всадниками. Какое-то время у подножья холма царил хаос — атакующие протаптывали себе путь через остатки поверженных генуэзцев. Сотни знамён развевались в тот день, громовой топот копыт приближался к позициям лучников. Попоны и плащи рыцарей покрылись брызгами грязи из-под копыт, на мгновение показалось, что атака завязнет. Но наконец они добрались до более надёжного грунта, и атака вновь начала ускоряться, казалось англичане обречены.
Как только всадники оказались достаточно близко для меткого выстрела, по всему английскому строю раздался приказ стрелять. И сотни стрел с шумом взмыли в воздух, вечернее солнце перестало виднеться, а звук стрел, режущих воздух, заглушил крики наступающих. Десятки коней упали, их всадники оказались зажаты в своих сёдлах, а на них падали всё новые тела. Но часть рыцарей смогла прорваться вперёд, вонзая шпоры в конские бока, они ринулись к позициям английских латников.
Англичане были готовы к такому развитию событий, они заблаговременно выкопали множество ям перед своими позициями. Будучи уже в нескольких метрах от противника лошади вдруг начали резко падать, звук лязга доспехов и ржания коней заполнил всю округу. Несмотря на то, что часть всадников всё же преодолела ямы, большинство упали и увлекли за собой наступающих позади, на этом первая атака была окончена.
Следующие атаки начинались друг за другом. Понеся значительно меньше потерь от лучников и ям, всё больше рыцарей достигало позиций пеших английских латников. Сталь звенела по стали, дерево стучало по дереву, но на каждого всадника приходилось по два-три латника, поэтому многих просто стаскивали с сёдел и добивали на земле. Французы старались рубить сверху, но их противники поднимали щит, а затем кололи копьями и клинками в брюхо лошадям или же просто перерезали им сухожилия. Несмотря на всю ярость французской атаки, ей не удалось сломить английский боевой дух и прорвать строй. Стони всадников были разбросаны по склону, утопая в грязи или не имея возможности встать, они стали лёгкой мишенью для английских стрелков.
На левом фланге англичан были расположены пушки, которые изредка вели огонь, несмотря на их низкую эффективность грохот выстрела заставлял французов держаться подальше от этого фланга. Тем временем на правом фланге, которым командовал сын английского короля, принц Уэльский Эдуард по прозвищу «Чёрный принц», французы добились наибольшего успеха. Именно сюда был нанесён их основной удар. Вскоре английские ряды начали сдавать позиции. На момент битвы принцу было только 16 лет, но он был хорошо обучен, высок, силён телом и натренирован. Его чёрные доспехи были покрыты кровью и грязью, многие из его воинов погибли или были ранены, но он продолжал сражаться и защищать своё знамя. Король смотрел, как бьётся его сын, ему не раз советовали отправить подкрепление принцу, но он лишь качал головой и говорил: «Ему нужно научиться самому выигрывать битвы».
Бой продолжался, очередная французская волна глубиной в три-четыре шеренги подходила к склону. Всадники натягивали поводья, пытаясь обойти тела мёртвых генуэзцев и других рыцарей. Вдруг англичане увидели голубое знамя, украшенное золотыми лилиями — знамя французского короля. Рядом с ним ехали все оставшиеся рыцари и слепой король Богемии. На обороняющихся шла вся конница Франции, а у лучников осталось лишь 1/5 всего боезапаса.
Латники англичан сражались неустанно как демоны, но как только враг отступал, пропитанные грязью, кровью и потом они опирались на свои щиты или же падали на траву совсем без сил. Тем не менее как только очередная волна рыцарей приблизилась к их позициям новый рой стрел пронёсся на склоном, окрасив доспехи многих наступавших в цвет Креста Святого Георгия. Вздрогнув, всадники ускорились, но зазубренные стрелы скашивали всё больше и больше атакующих. Французы замешкались, не в состоянии дальше наступать из-за плотного огня и мешающих тел, но и не желая отступать запятнав свою честь. В этот момент стрельба практически прекратилась, у англичан кончились стрелы. Поняв это всадники французского войска уже гораздо увереннее начали прорываться к обессилившим латникам врага.
Копья ударили в щиты, но атака не прорвала строй, а ударилось в него как вода об скалы. Кони попятились, а английские латники шагнули вперёд и контратаковали, французы побросали копья и достали мечи, на этот раз попятились англичане. Новые всадники проходили через убитых и усиливали напор. Рыцари наскакивали на английский строй по всей его ширине, прорубая ряды полумёртвых от усталости англичан, часть из всадников оказались в тылу у защитников, катастрофа была неминуема. Неожиданно на правом фланге раздался очень громкий и торжествующий крик, посмотрев в направление звука, многие увидели как знамя Чёрного Принца было опрокинуто, а на его месте теперь красовалось французское.
Кровавый бой всё не умолкал, множество тел лежало по всему полю битвы, раненые лошади носились рядом, изредка пролетали стрелы и оглушительный звук давал понять, это ещё не конец. Несмотря на тяжёлое положение английский король не торопился вводить последние резервы, даже видя как упало знамя его сына, и получив информацию об отсутствии боезапаса у лучников, его лицо не показывало никаких эмоций. Тем временем всё больше и больше англичан падало под ударами рыцарей франции, лучники уже сменили лук на щит с мечом и сражались бок о бок с прочей пехотой.
Вдруг что-то яркое взметнулось над хаосом сечи, взглянув направо англичане увидели как знамя Чёрного Принца вновь развивается на ветру. Принц Уэльский остался жив, и теперь он повёл в контратаку всё войско. Лучники, латники, пешие рыцари и даже обслуга пушек, набросились на французов. Воины обеих сторон были в крови, она стекла по ним, они были ей пропитаны. Принц прорывался к голубому знамени французского короля, но ему мешало множество тел, пеших французов и личная охрана монарха.
В этот момент с вершины занятого англичанами холма доносились ликующие крики, король приказал резерву конных рыцарей атаковать. Спускаясь с копьём на перевес они ринулись к французам, ряды под знаменем лилии дрогнули. А весь английский строй, словно волна, хлынул по склону, пробиваясь через умирающих людей и разбитые надежды Франции. Филиппа VI, раненного в лицо, вынесли с поля боя, он видел, как англичане выли словно бешеные псы, а весь свет французского рыцарства лежал замертво на этом холме. Всё было кончено.
Внезапно стало очень тихо, не было слышно ни лязга оружия, не грохота пушек, ни звука летящих стрел, ни барабанного боя. Только изредка стоны и всхлипы раненых нарушали эту тишину. Ветер колыхал упавшие знамёна, множество стрел торчало из земли, напоминая луговые цветы, а холм стал одной большой свалкой тел. Французы бежали, ища спасения в сгустившихся сумерках, а англичане праздновали крупную победу.
Часть раненых смогли взять в плен, но рыцари, чьи раны были слишком серьёзными, чтобы их можно было легко унести, были лишены жизни с помощью специальных кинжалов, называемых misericord (что переводится как «сострадание»). Смерть от кинжалов простолюдинов противоречила кодексу рыцарей, так же как и смерть от стрел, выпущенных представителями не дворянского сословия.
Французские войска ещё никогда не терпели подобного поражения, именно после этой битвы конные рыцари перестали считаться «неуязвимыми» перед лицом пехоты, а роль артиллерии на поле боя понемногу начала увеличиваться. Общие французские потери точно не известны, но их оценивают примерно в 12 000 — 20 000 тысяч. Английские же потери не превышают 1000 солдат и рыцарей. Битва во много предопределила ход первых десятилетий этой войны, а также ознаменовала начало конца эпохи рыцарей. После победы Эдуард III получил поддержку у английской знати, что помогло впоследствии собирать средства для продолжения длительной войны. Также он стал обладателем всей северной Франции, а Филипп долго не мог ему ничем ответить.
Автор - Артём Кузнецов.
…Закат развернул над залитыми кровью холмами
Взамен посрамленной в сраженье свою орифламму,
И там, со стрелою в груди оставаясь лежать,
Я мог лишь, страдая, удар милосердия ждать
От подлого люда и смертью погибнуть бесчестной,
Меча бесполезного даже не сжав рукоять
Рукою в перчатке железной.
Ирина Воропаева