Как переводчик испанского языка и специалист по региону, я очень внимательно слежу за событиями в Латинской Америке. 2019 год впервые за долгое время привлек внимание всего мира к Эквадору, Боливии, Чили, Никарагуа; постоянным инфоповодом остается Венесуэла. К сожалению, в российской прессе довольно мало качественной аналитики происходящего там, где нас нет, if you know what I mean. В духе времени и моды в прессе стали появляться намеки на длинную руку большого брата; при этом официальным изданиям приходится тяжелее, потому что объяснение сложных проблем должно быть не только простым, но и политически не вдохновляющим.
Это напомнило мне, что тенденция такого восприятия латиноамериканских реалий не нова; у нас есть некоторая традиция восприятия этих государств, берущая свое начало в XIX веке. Эта традиция, помимо, конечно, объективной реальности и нашей собственной политической конъюнктуры, заставляет нас искать влияние внешних сил и недооценивать внутренний потенциал государств Латинской Америки. Желающим разобраться в вопросе фундаментально я рекомендую монографию К.Р. Буйновой "Русские путешественники в Латинской Америке" (Москва, 2017). Далее - выдержки из нее, посвященные восприятию региональной политики.
Почти все, что знали в России начала XIX века об ибероамериканском мире, сводилось к освободительному движению не покорившейся Наполеону Испании и войнам за независимость испанских колоний. Поэтому уже первые путешественники в Латинскую Америку были склонны видеть тенденцию в начинавшихся политических перипетиях молодых государств. Понимание причинно-следственных связей особой политической культуры было разным. На протяжении XIX – начала XX вв. оно сводилось к двум основным позициям.
Согласно первой, корнем зла была «живость испанской крови», склонность к «политическим интригам и политиканству была унаследована еще от старой Испании», а частые революции были напрямую связаны с падением нравов. <...>
Согласно второй позиции, неудача демократических форм правления объяснялась низкой политической культурой и недостаточной сознательностью населения. <...>
Довольно много отзывов в путевых заметках получила деятельность бюрократии и полиции. «Чрезвычайно дурная и корыстная администрация» повсеместно обвинялась в попустительстве, взяточничестве и «тунеядном стремлении к занятию коронных должностей»; в иных странах правительство находилось «в руках диких генералов»; а армия и полиция оказывались сведущи более в искусстве пронунциаменто, чем в деле поддержания порядка.
Так, Врангель называл чиновников Мексики «развращенной корпорацией», в которой людьми руководят лишь личные интересы. «Во всей стране нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить… Ни нравственности, пи патриотизма здесь не найдешь». <...> Власть в южноамериканских республиках, согласно путевым заметкам, представляется лишенной какой-либо системности. Чихачев пишет, что вся их правительственная теория состоит в хаосе; Максимов говорит о полнейшей анархии, а Фесун дает более сдержанную, но емкую характеристику: «беспорядочность».
Более поздним путешественникам стало совершенно очевидно, что десятилетия революций и политических переворотов превратили власть в самоцель. Поэтому на страницах своих заметок и дневников они больше не занимались поиском смысла происходящего, а описывали его с юмором. Внушительный латиноамериканский опыт Крымова привел его к выводу о том, что государственные перевороты, которые бы оставили широкий резонанс в любой европейской стране, совершаются здесь время от времени «для собственного удовольствия». В конце концов, быть президентом – «это красиво, шикарно, благодаря этому можно иметь успех у женщин, а в Центральной Америке это главное. <…>
«Как сделаться депутатом» – по отзыву Манизера, в Новом Свете это «сложная наука, часто чисто коммерческая задача, причем выборы обычно сопровождаются побоищами, не без пристрастия полиции». Во время предвыборных агитаций плакатами с именами кандидатов в президенты завешиваются «все восемь пальм в "парке"». При этом каждый старается «наклеить своего кандидата повыше, и поэтому нужна подзорная труба, чтобы прочесть хотя самую крупную строку на плакате». <…>
По всему создается впечатление, что разгул демократии и политические свободы по-латиноамерикански, американские мечты и реальность не прельщали российского путешественника. Некоторые жалели латиноамериканцев и ожидали, что Провидение «нарочно ведет их длинным путем страданий, …чтоб, вразумленные опытом, они могли предстать пред очами человечества в могучем составе крепко сложенных монархий». Чужой «длинный путь страданий» как бы заново открывал родную действительность в выгодном свете: «…оставьте все сомнения в стороне, пребывайте на своем месте и вкушайте ваш хлеб в тишине и покое под защитой цивилизованного государства». Важным выводом было и усвоение чужого опыта: «Здесь все происходит как-то просто, наглядно, грубо даже; ложь и аберрации видны тотчас же, сейчас можно разобрать белые нитки, которыми сшиваются эти мантии, драпирующие всякие, так называемые политические и социальные убеждения людей. Люди везде одни и те же, только на одних эти белые нитки не так видны, а на других они бросаются сразу в глаза. Только поэтому мы думаем иногда, что и люди другие. Нам, обитателям Старого Света, не мешает иногда поискать на самих себе этих белых ниток Нового Света…».
