«Летописец сказал об Иване: "Он находился более чем часто в гневе и чрезмерной ярости... был удобоподвижен к злобе, как по природе, так вместе и из-за гнева". Вместе со сверстниками, в будущем печально известными опричниками, грядущий царь разъезжал по московским улицам, "скачуще и бегающе неблагочинно", топтал конями людей, насильничал. Пристрастились они и к охоте: много времени проводили в лесах, где с наслаждением травили зверей, с кречетами в руках преследовали диких лебедей. Но охотой не ограничились — нападали на деревни, избивали крестьян, забавлялись с девицами, пили без меры. Бояре при этом не только не порицали ведение распоясавшегося юнца, а наоборот, восхваляли Ивана: "О, храбр. будет сей царь и мужествен!"
Иван ерничал; облачался в саван, как ряженый и скоморох; ходил на ходулях — словом, откровенно валял дурака. Он рано научился обращать в шутку, игру жизнь и смерть окружающих, рано осознал, что ему, земному богу, дозволено все — и казнить, и миловать.
О феномене русского шутовства в эту эпоху говорит историк И. Е. Забелин: "Циническое и скандалезное нравилось, и очень нравилось, потому что духовное чувство совсем не было воспитано, а было только связано, как ребенок пеленками, разными, чисто внешними, механическими правилами и запрещениями, которые скорее всего служили лишь прямыми указаниями на сладость греха".
В конце 1550-х годов буйный нрав царя и его склонность к скоморошеству, искусственно сдерживаемые Сильвестром и Адашевым, выплеснулись наружу. Иван стал жестоким тираном, от рук которого пали десятки тысяч ни в чем не повинных россиян. Историки объясняют эту патологическую кровожадность Грозного свойственной ему прогрессирующей манией преследования. Утверждают, что он параноик особого типа, находивший особое удовольствие в страданиях своих (по большей части выдуманных) врагов. При этом он часто прибегал к шутовству, которое было чисто внешним, скрывающим зловещее, садистское начало.
Его излюбленной забавой была так называемая медвежья комедия, в которой ученые звери плясали и фиглярничали под водительством скоморохов. Царь, однако, не довольствовался ролью пассивного зрите- ля — он устраивал собственную комедию: самолично травил своих холопов Медведями и в гнев, и в радость. Сохранились свидетельства, что Иван Васильевич, завидев толпу народа, приказывал выпускать двух-трех медведей и громко смеялся, когда все в ужасе разбегались. Монарх после этого приходил в такое благодушное настроение, что даже жаловал изувеченным по целой золотой деньге!»
Отрывок взят из книги Льва Бердникова «Всешутейший собор. Смеховая культура царской России»
Больше книг о средневековье: https://bit.ly/2tX8tN7