Несколько фрагментов с размышлении об одном из важнейших архетипов нашей культуры - мифе о грехопадении. В той или иной степени этот архетип присутствует во всех авраамических религиях и связанных с ними культурах. Эти тексты не носят религиозного характера.
Ветхозаветный миф о грехопадении и изгнании из рая я рассматриваю, как притчу о конце детства. В этом миф есть всё, что бывает с каждым человеком – абсолютный авторитет родителей, единение с семьёй и миром до бунта (Адам с Евой до нарушения божьего заперта), бунт как необходимое условие обретения самостоятельности (вкушение запретного плода с Древа Познания добра и зла), смена приоритетов с родителей на сверстников (Адам предпочитает послушаться Еву, а не Бога), невозможность вновь вернуться в детское, неотчуждённое состояние (изгнание из рая навсегда).
Б. Мединский, "Развитие личности и общества"
Можно вообще трактовать Люцифера, как того, кто принёс себя в жертву ради людей, ради осуществления божьего замысла, т.е. как фигуру совершенно не злодейскую, а героическую и самоотверженную. И жертва его поистине велика – отказаться от Рая в пользу глубочайшего круга Ада – может ли быть жертва больше? Дело в том, что если бы не грехопадение человека, то не появилось бы человека как такового, как разумного существа со свободой воли. Свободу воли люди приобрели лишь после грехопадения, после вкушения запретного плода ПОЗНАНИЯ ДОБРА И ЗЛА - ведь никакой свободы воли быть не может без знания о Добре и Зле. По большому счёту, Адам с Евой только тогда и стали подлинно людьми - когда устыдились своей наготы, когда были изгнаны из рая (рая неосознанности), когда познали страдание. В Раю нет страдания и зла, а потому нет и свободы воли – выбирать не из чего.
Б. Мединский, "Отчаянье тёмного властелина"
Человек, обретя сознание, стал изгнанником из Эдемского Сада животного состояния бессознательности. По ветхозаветному мифу Адам и Ева были изгнаны из рая за обретение знания о добре и зле – и назад дороги нет. Каждый из нас был в этом раю – в те времена, когда ещё не осознавали себя и только учились говорить. В те времена мы общались с миром исключительно чувствами, выпуская их наружу смехом или плачем – и мир в лице родителей реагировал на наши требования. Думать мы тогда не умели и этого было не нужно. О том времени у нас не сохранилось чётких воспоминаний – потому что мы не имели точки отчёта для запоминания, не имели своего Я. Но смутное ощущение навсегда потерянного, естественного, животного бытия живёт в каждом из нас. Для любого человека с самосознанием – т.е. для каждого из нас – характерное для раннего детства свободное изливание чувств без всякой мысли о последствиях является уже невозможным в настоящее время – всё, больше никогда! Но каждый когда-то мог быть полностью свободным в эмоциональном самовыражении, поэтому бессознательное ощущение потерянного рая есть у каждого человека. Во многих культурах существует миф о «золотом веке» - думаю, что этот архетип происходит от этого ощущения потерянного рая. Я полагаю, что многочисленные духовные практики, посвящённые умению жить здесь и сейчас, умению останавливать поток мыслей, а так же идеология максимального раскрепощения и свободы – все эти явления проистекают из до конца не осознанного желания вернуться в это бессознательное состояние раннего детства. Люди воспринимают это состояние как статичное, непрерывное счастье и не хотят мириться с мыслью о невозможности его достижения, а потому и на западе, и у нас разнообразные «духовные гуру» и «позитивные психологи» не останутся без работы.
Б. Мединский, "Иллюзия эгоцентризма"
Переживание отделенности рождает тревогу, оно является источником всякой тревоги. Быть отделенным значит быть отторгнутым, не имея никакой возможности употребить свои человеческие силы. Быть отделенным это значит быть беспомощным, неспособным активно владеть миром – вещами и людьми, это значит, что мир может наступать на меня, а я при этом неспособен противостоять ему. Таким образом, отделенность – это источник напряженной тревоги. Кроме того, она рождает стыд и чувство вины. Это переживание вины и стыда в связи с отделенностью выражено в библейском рассказе об Адаме и Еве. После того, как Адам и Ева вкусили от «древа познания добра и зла», после того как они ослушались (нет добра и зла, пока нет свободы ослушания), после того, как они стали людьми, высвободившись из первоначальной животной гармонии с природой, т. е. после их рождения в качестве человеческих существ, – они увидели, что «они нагие, и устыдились». Должны ли мы предположить, что миф, такой древний и простой как этот, несет в себе стыдливую мораль, свойственную девятнадцатому веку, и что самая главная вещь, которую эта история желает нам сообщить, состоит в том, что они пришли в смущение, увидев, что их половые органы открыты посторонним взглядам? Едва ли это так. Понимая эту историю в викторианском духе, мы утратим главную ее мысль, которая, как нам кажется, состоит в следующем: после того, как мужчина и женщина начали осознавать самих себя и друг друга, они осознали свою отдельность и свое различие из-за принадлежности к разным полам. Но как только они поняли свою отделенность, они стали чужими друг другу, потому что о и еще не научились любить друг друга (что вполне понятно хотя бы из того, что Адам защищал себя, обвиняя Еву, вместо того, чтобы пытаться защитить ее). Осознание человеческой отдельности без воссоединения в любви это источник стыда и в то же время это источник вины и тревоги. Таким образом, глубочайшую потребность человека составляет потребность преодолеть свою отделенность, покинуть тюрьму своего одиночества. Полная неудача в достижении этой цели означает безумие, потому что панический ужас перед полной изоляцией может быть преодолен только таким радикальным отходом от всего окружающего мира, чтобы исчезло чувство отдельности, чтобы внешний мир, от которого человек отделен, сам перестал существовать.
Э. Фромм, "Искусство любить"