– Но одно все-таки я узнал.
– Что?
– Путешествуй только с теми, кого любишь.
Эрнест Хемингуэй
Мне случалось встречать пресловутый новогодний бой курантов в одиночестве.
Пытаюсь вспомнить - один раз, два? А там, где много всех, а ты один-одинешенек, к каким отнести?
Тогда, в юности, остаться на Новый год для меня был ужас ужасный, страх страшный.
Одной статься за рамками, границами праздника, чудес и веселья, значило почувствовать себя изгоем, отверженным, неудачницей.
Как я могла тогда, в дикой, юной молодости, будучи активистом в построении счастливого советского общества, спортсменкой и комсомолкой, представить насколько это несущественно, насколько это ненужно окажется на самом деле!
Пока вырастешь в собственное Я, а не придаток какому-то общественному празднеству. Мишуре в виде веселья, хлопушек и несметному количеству выпитого шампанского.
Боже мой!
Я так этого боялась!
Мне было страшно даже от одной мысли: «Все будут радоваться, чокаться бокалами, а я буду сидеть одна! Обособленная, оторванная от мира, одинокая и невостребованная! И что они обо мне тогда подумают?!»
Такие, или подобные мысли, заставляли меня судорожно вцепляться чуть ли не зубами в любую мало-мальски знакомую компанию.
Только бы не засасывающее одиночество, только бы не думать о чем-то глубинном, не впасть в уныние от понимания своей ничтожности.
Отчего так важно было мнение других? Всяких важных, уверенных, совковых?
Где было свое? И было ли вообще собственное мнение?
И могло ли быть, если такая внутренняя расщепленность грызла изнутри – «Быть как все, незаметным, не выделяться?» и «Я белая ворона!»
Причин можно назвать великое множество, самых разнообразных.
И из каждого ответа, предполагаемого обстоятельства, будет сквозить тревога, страх неудачи или боязнь перемен.
Сегодня-то понимаю, что каждое малейшее изменение тянет за собой длинную цепочку, на которую нанизываются, как бусинки, трансформации отношений, превращения одних в другие.
Я знаю, понимаю, что встретить Новый год одному бывает гораздо важнее, счастливее, чем «лишь бы с кем!»