Темная пещера
Рей и компания в конце концов добираются до Океанического спутника Эндора Кеф-Бир, где находятся обветшавшие обломки «Звезды Смерти». Рей в одиночку устремляется вперёд и, достигнув «Звезды Смерти», входит в чёрную комнату, где она сталкивается с тёмной версией себя. Это окончательно подтвердило смысл того странного образа Рей из трейлера фильма, где она была одета в одежду ситхов, и, более того, служит данью уважения к сцене в пещере Тёмной стороны из фильма «Империя наносит ответный удар», где Люк обезглавливает видение Вейдера, чтобы найти свою собственную отрубленную голову внутри. К сожалению, эта попытка выехать на одной и той же концепции уже не способна так испугать и заинтересовать, и, как и большая часть фильма, кажется немного небрежной и поспешной.
C-3PO знает вероятности
Когда Сопротивление готовится к финальной битве с Последним Орденом, По ссылается на C-3PO, который якобы знает вероятности. Это явный намёк на склонность C-3PO к детализации шансов успеха надвигающейся миссии – среди наиболее запоминающихся подобных моментов можно отметить сцену в фильме «Империя наносит ответный удар», в которой он говорит Хану: «Сэр, возможность успешного преодоления области астероидов – 3720 к 1!», а Хан ему отвечает: «Никогда не больше не сообщай мне о вероятностях». В отличие от Хана, По (который, по сути, является новым эквивалентом Хана) кажется намного более заинтересованным в знании своих шансов на успех.
Афтаб Акбар
Одним из наиболее противоречивых моментов в «Последних джедаях» была смерть адмирала Акбара (Тим Роуз), который был убит во время нападению Кайло Рена на Лею, получив всего несколько коротких моментов на экране. Это был удручающий конец для всеми любимого персонажа «Звёздных войн», хотя зоркие фанаты с облегчением узнают, что его сына, Афтаба Акбара, можно кратко увидеть во время финальной встречи Сопротивления, прежде чем они отправятся сражаться с Последним Орденом. Если вы не знакомы с Афтабом, он был впервые представлен во втором выпуске комикса Star Wars: Allegiance # 2, который был выпущен ещё в октябре. Учитывая, что в фильме «Звёздные войны: Скайуокер. Восход» мы видим только одного персонажа, принадлежащего расе Мон-каламари, и этот персонаж в комиксе выглядит точно так же, как Афтаб, очевидно, что это именно он, даже если в фильме его никогда точно не идентифицируют по имени.
Правило двух
В самом конце фильма Палпатин истощает жизненную силу как Рей, так и Кайло Рена, чтобы омолодить себя: светящиеся оранжевые глаза и всё в таком духе. При этом он также упоминает, что «Сила двух» жизненно важна для восстановления его тела, что явно является данью классическому «Правилу двух», согласно которому одновременно может существовать не более двух Лордов ситхов. Конечно, детали плана Палпатина настолько дико запутаны, что его размышления, вероятно, не следует воспринимать как Евангелие, независимо от того, насколько восхитительной была актёрская игра Иэна Макдермида.
Кайло Рен -Дарт Вейдер
Хотя у Кайло Рена был очевидный потенциал стать не более чем бесстыдной копией Дарта Вейдера, развитие сюжета фильма «Пробуждение Силы» каким-то образом опровергло такую вероятность, превратив его в фанатичного поклонника Дарта Вейдера, а убийство Кайло Реном своего собственного отца, казалось бы, лишило его всякой возможности искупления. Но, к сожалению, в этом фильме создатели неуклюже заставили персонажа развернуться обратно к Светлой стороне и в конечном итоге пожертвовать своей жизнью ради спасения Рей. Так что в итоге основные моменты развития его персонажа ничем особо не отличаются от аналогичных у Дарта Вейдера: он обратился к Тёмной стороне, а затем обрёл искупление, но лишь посмертно, пожертвовав собой ради любимого человека. Тьфу.
Имперский марш
Те, кто останется на своих местах в течение титров, получат возможность ещё раз услышать вариацию культовой темы Имперского марша. Хоть марш и фигурирует в самом фильме несколько раз (в один из моментов перемешанный с композицией «Дуэль судеб»), во время титров он звучит в расширенной эксклюзивной версии. Учитывая, что это самая знаменитая тема саундтрека из «Звёздных войн», уступающая в своей известности разве что главной теме композитора Джона Уильямса, уместно, чтобы фильм начинался с одной из них, а заканчивался другой. Опять же, то, как это перекликается с оригинальными фильмами – вполне соответствует духу Джорджа Лукаса
