Созревшие красные карликовые яблоки падали на землю и катились по речному песку, влекомые бризом.
Я бежал по набережной мимо ротонд с облупившейся краской, мимо пустых лавочек и редких прохожих, торопящихся домой.
Приближался час заката и ветер усиливал свои порывы. Россыпи яблок то и дело краснели сквозь шелестящую траву.
На причале швартовали парусный катамаран. Владелец, в синих трениках и тельняшке торопился убрать паруса. Выгружались на берег из катера и собирались ребята и девчата из клуба водных лыж.
Удары волн о причал становились всё настойчивее. В воздухе отчётливо пахло озоном и тревогой. На волнах качались яблоки.
Добежав до конца набережной, я увидел троих нетрезвых дяденек в беседке. Двое помогали третьему подняться с лавки. Потом один более трезвый поддерживал поднявшегося, чтобы он не упал. Его компаньон собирал мусор, оставшийся после возлияния и утрамбовывал мусор в урну.
В двухстах метрах, на дороге стоял «москвич» 2141.
Я сделал круг, обежал такси и вернулся на набережную. Жёлтая листва кружилась под ногами. Красивое сочетание – жёлтые листья и красные яблоки. Двое из беседки пытались поднять третьего с асфальта.
- Помочь? – спросил я, проносясь мимо и обегая беседку.
- Было бы здорово! – сказал один из них.
Я подхватил лежащего «под микитки», но он обмяк. Попробовал ещё раз: просунул руки ему под мышки и сцепил на спине в замок. Получилось даже его приподнять.
Берите его за ноги! – скомандовал я, видя, что надо брать инициативу в свои руки.
Один взял своего товарища за одну ногу и пояс, второй – за другую ногу, и мы поволокли тело к машине. Надо сказать, что те двое несли своего товарища деликатно. Во всяком случае ругани я не слышал. Между собой люди разговаривали на «вы». Скорее всего сотрудники главного городского института. Пиджаки, засаленные брюки, стоптанные штиблеты.
- Вам куда-нибудь надо? – спохватился один из мужчин, - мы довезём вас!
- Да, нет, спасибо! – ответил я и побежал дальше.
Мне было тринадцать и я, мягко говоря, охренел, оттого что меня назвали на «вы».
В беседке, ближайшей к яхт-клубу сидел мой товарищ Мишаня. На нём была майка с термопринтом. Принт был интересный, - Сильвестра Сталлоне в образе "Кобры". В руках у Мишани была убитая шаховская гитара, из которой он пытался извлечь звук.
Я забежал под навес, поздоровался.
И тут, без предупреждения на город обрушился дождь. Я поёжился. Кроме майки, треников и кед на мне ничего не было. За пределами беседки стояла плотная стена дождя. Река как будто поменяла свой цвет на более мрачный, что ли.
Раздалось резкое бибиканье, и сквозь водяную завесу мы увидели «Москвич» 2141. Один из МНСов (это я так его окрестил про себя), сидел за рулём, второй (трезвый сидел рядом). Пьяного я в салоне не увидел. Как машина смогла заехать на набережную, было непонятно. Со скрежетом стекло водительской двери опустилось.
Ребята, садитесь на заднее сиденье!
Мы сели, натащив в машину воды и грязи.
Ну, - оглянулся назад водитель «МэНээС», - говорите куда вам!
Мы назвали адрес и поехали к Мишане.
До конца лета оставалось двадцать дней.