- Вы здесь жили с рождения?
Мотаю головой.
- Нет.
- Когда вы приехали сюда?
- Ой, давно… еще Берты не было…
- А… а как вы сюда приехали?
- Ну… э… вроде как нас повел кто-то сюда, дом показывал… мне еще городок этот так понравился, здорово так… я еще думал, что мы тут как проклятые впахивать будем, чтобы выжить, в землянках каких-нибудь ютиться будем, в холоде, а тут городок, и тепло так, и зимы всего-ничего…
- А… а откуда вы приехали?
Меня передергивает.
- Ну как откуда, из дома…
- А дома после этого… не бывали?
Смеюсь.
- Ну, вы и сказанули… как же там бывать…
- Ну, съездили бы…
Да как же вы не понимаете, нельзя туда съездить! Вы же знаете список стран, которые…
- А почему вы уехали?
- Э… ну… случилось что-то вроде…
- Что? Что случилось?
- Я… я не помню… слушайте… знаете… как во сне… вот так во сне бывает… что надо бежать куда-то, а почему – непонятно…
- То есть… вы не помните…
- Н-нет…
Смотрю на психолога.
Вижу пустой стул.
Психолога нет.
И никогда не было.
Снова и снова прокручиваю мысленный диалог, интересно, доберусь я когда-нибудь до психолога или нет…
.
Серое, говорю я.
Серое, говорят люди.
Они не знают про серое, они разводят руками, - но почему им так страшно…
…почему…
.
…тысяча двадцать четыре – это две тысячи сорок восемь.
Две тысячи сорок восемь – это четыре тысячи девяносто шесть...
.
Серая грязь по осени и по весне.
Серый снег по весне.
Серая слизь где-нибудь в лесах, на болотах…
…не то.
Все не то.
.
- А может, гипноз попробуем? – говорит психолог. Вернее, я за него говорю, потому что никакого психолога нет, он только в моем воображении.
- Ну, знаете… это как-то вообще не мое…
- Да вам ничего не надо будет, я сам все сделаю.
- Да нет, вообще… что вот кто-то мне в голову залезет, моим сознанием управлять будет…
- Ну а что делать, если вы сами себе в голову залезть не можете, придется помочь…
- Но…
- Да какие но, какие но, вы так и хотите с этими снами мучиться? Вот, - он вынимает карманные часы на цепочке, раскачивает их перед моими глазами, - смотрите…
Пытаюсь закрыть глаза, пытаюсь мотать головой, нет, нет, нет никакого психолога, что я себе навыдумывал вообще, нет, нет… ничего не получается, он не уходит, он все так же сидит на стуле, смотрит на меня, посмеивается…
…покачиваются часы, тик-тик-так-так-тик-тик-так-так…
Еще пытаюсь вырваться из оцепенения, уже понимаю – не могу. Проваливаюсь в… нет, не проваливаюсь – просыпаюсь, я называю это – пробуждение…
.
…способные к саморепликации, вышедшие из под контроля, непрерывно создающие свои копии из любого материала…
.
- …там все есть, говорит отец.
Мне не верится.
- Что все? Что – все? Землянки какие-нибудь?
- Ну, я видел, там дома есть…
- Бараки какие-нибудь?
- Ну, какие бараки, что говоришь-то… - отец спешно ищет фотографии, пальцы бегают по клавишам, - вот, смотрите… ну, не дворцы, конечно, но жить можно… домики стоят…
- Да там деревья есть, - ахает невеста.
- А вы как хотели, милая барышня, все честь по чести… говорил же, жизнь там есть, все при всем…
- Далеко? – спрашиваю зачем-то, сам не знаю, зачем.
Отец разводит руками, ну скажу я эти парсеки-килопарсеки, и что это тебе даст…
Хочу спросить, сколько лететь.
- Двадцать пять лет, - отец будто читает мои мысли.
- К этому времени там…
Отец пожимает плечами, он не знает, что будет там через четверть века, или руины погибшей колонии или город-сад.
- Да хорошо все будет… - кивает отец, - конечно, не рай на земле, а жить можно…
Киваю.
- Понимаю, что у нас нет выбора.
У нас у всех, кто остался, - мой отец, моя невеста, еще какая-то женщина с двумя детьми, мужчина средних лет, две девчонки, похоже, школьницы, у одной макияж размазан, ревела, что ли, да оно и неудивительно, я тут сам чуть не ревел…
- Пойдемте, - кивает отец, - некогда.
Все вместе вздрагиваем от этого – некогда, все разом вспоминаем про то, серое, что ползет по городу, не к месту и не ко времени снова вижу в памяти чумазых пацанят, вот они стоят близко-близко к серому, отскакивают, когда серое подбирается ближе, кто-то кричит, отдергивает ногу, поздно, поздно, плавится кроссовок, плавится живая плоть, струйки черной крови по асфальту, пронзительный крик…
…не вспоминать.
Не вспоминать.
Торопимся, поднимаемся по ступенькам чего-то там к чему-то там, отец торопит, скорей, скорей, заводит в темный туннель, долго ищет выключатель. Еще не верю, что все так прозаично, так просто – круглый зал, прозрачные капсулы, чуть не сказал – гробы, а как ремни пристегивать, а-а-а, вот так, спасибо, а кислородные маски зачем…
- Вдохнете, - кивает отец, - чтобы вырубиться… уснуть…
Отчаянно выцарапываю из памяти какие-то познания в космонавтике.
- Анабиоз?
Отец кивает. Отец знает. Я даже не спрашиваю у него, откуда он все это знает. Просто. Знает. Потому что.
.
…память, окаянная память, что ты со мной делаешь…
.
- …франсе?
- Э-э-э? – пытаюсь выжать из себя хоть какой-то звук, не могу.
- Инглиш?
Все еще не понимаю, что происходит.
- Дойчь?
- Э-э-э… - пытаюсь продраться сквозь сонное оцепенение, хотя бы вспомнить свою национальность, хотя бы сфокусировать взгляд на лице, нависшем надо мной…
.
…это было…
…было…
…снова вижу себя в комнате, снова вижу психолога, которого нет, напоминаю себе, что надо бы пожестче подумать, что его нет, чтобы его и правда не было…
- Вспомнили?
- Ага… жуть такая…
- Ну что, жуть, все позади…
- А остальные-то… почему не помнят?
- Ну, понимаете, обычная реакция психики на сильный стресс… наше подсознание вытесняет страшные события, как бы говорит нам – этого не было. А ваша память все равно прорывается… через сны…
- Но…
- …думаю, они не будут больше вас беспокоить…
- Вы… вы уверены?
- Ну, стопроцентной гарантии вам никто не дает… но думаю… да…
Смотрю на психолога, думаю сказать себе все-таки, что его нет…
- …не, вы погодите-погодите… я вам еще пригожусь… может быть…
.
- Ты чего?
Это жена.
Вымученно улыбаюсь.
- Все… все хорошо.
Ничего не хорошо, мысленно ору я себе, ничего не хорошо, какого черта моя жена выглядит так же, как в тот год, когда мы начали встречаться, какого черта я не помню, как Берта делает первый шаг, какого черта я не помню, как родился Сен, почему я помню его уже семилетним, а Берту пятнадцатилетней, какого черта она сейчас выглядит на пятнадцать лет, когда у неё уже есть Сен, какого черта у нас в городке никто не сеет, не пашет, ни разу не видел, чтобы бегала какая-нибудь курица, или свинья, откуда у нас запеченная курица на Рождество, откуда свиные сосиски, откуда хлеб, как мы вообще выживаем, черт нас дери…
Я не проснусь, говорю я себе.
Я не проснусь.
Я буду спать.
Спать.
Летняя ночь заглядывает в окна, кто-то скребется по крыше, должно быть, совы…
…я должен называть их – сны.
Но называю их пробуждениями.
Они приходят, когда их не ждешь, когда сонное оцепенение охватывает со всех сторон, и не вырваться, и не выбраться, почему я не могу пошевельнуть рукой, отлежал, нет, не отлежал, тут другое, почему я не чувствую свои ноги, почему опять – стальные стены, ремни перетягивают тело, свободной рукой отбрасываю маску, когда я сделал это – секунду назад или полвека назад, я не знаю, не знаю, не знаю, я жадно хватаю воздух, как же все-таки хорошо дышать, голова раскалывается от боли…
…что это было, спрашиваю я себя, что это было, пытаюсь повернуть голову, увидеть отца, невесту (Мила, её зовут Мила, надо же, вспомнил), они мертвы, я уже знаю, они мертвы, все, женщина, её маленькие дети, отец, Мила, мужчина средних лет, девчонки, не то еще школьницы, не то уже не школьницы, у одной тушь по щекам размазана…
Потрескивают стены, я уже знаю, что там серое, оно ползет, надвигается, обволакивает, пожирает металл.
Ближе.
Ближе.
Маска, маска, где эта чертова маска, нет, не дотянуться, не надеть на лицо, не вдохнуть смерть, да может, уже и нет её там, смерти, смерть вот она, тихонько пожирает стальные стены, прозрачные гробы…
- …вызывали?
- А?
Голос из глубины подсознания.
- Вызывали?
- А вы…
- Не узнали?
- Вот только сейчас узнал… Я же вас на стуле привык видеть…
Еще пытаюсь смеяться. Серое добирается до моих ног, первый раз радуюсь, что я их не чувствую.
С надеждой смотрю на психолога, если это можно назвать – смотрю, если можно смотреть на того, кого нет.
- Знаете выражение… вся жизнь перед глазами?
Догадываюсь:
- Перед смертью?
- Вот-вот…
Серое добирается до пояса, отчаянно делаю вдох.
- Смотрите на часы, - голос из памяти.
- Но здесь нет никаких ча…
- …как это нет, вот же, я их в руках держу, вот, смотрите, покачиваются… ваши глаза закрываются… вы спите…
.
…поворачиваюсь на постели, с наслаждением вытягиваюсь – в приоткрытое окно чирикает утро, теплое, благодатное, летнее, смотрю на сонную Милу, надо бы выбраться сегодня куда-нибудь из дома, нет, не к Берте, и не к отцу, а вот так, чтобы вдвоем, я и Мила…
…у нас еще вся жизнь впереди…