Многие со мной не согласятся, но Нижняя Онега - самый насыщенный деревянным шедеврами угол Русского Севера. Почему не согласятся? Потому что и масштабы утрат тут были катастрофическими - кажется, в ХХ веке край потерял 9/10 своего культурного наследия. Но во-первых и в других местах - Карелии, Каргополье, Мезени - утраты были сопоставимы, а во-вторых даже то, что сохранилось - исключительно. В деревнях Поонежья ещё остались десятки деревянных церквей и часовен, три погоста-тройника (а их на всю Россию десяток не наберётся), огромное количество всяких изб, амбаров и прочего. И к тому же Нижняя Онега совсем не освоена массовым туризмом.
В первую очередь Нижняя Онега известна потрясающе красивыми деревянными храмами, состояние которых тут отличается катастрофичностью даже на фоне прочего Севера. Ближайший из них - в селе Подпорожье (ударение на первый слог!), всего-то в 15 километрах от Онеги.
Владимирская церковь (1757), яркий образец кубоватого многопридельного храма, характерного для этих краёв. Всё бы ничего - вот только он стоит на другом берегу.
А в этом специфика Нижней Онеги - сквозная дорога здесь есть только по правому берегу, и ведёт она в Плесецк (столицу Средней Онеги) и далее в Каргополь (это уже столица Верхней Онеги). Деревни левого берега вынуждены довольствоваться переправами к своим более удачливым соседям. У Подпорожья такой сосед - Камениха:
Типичная онежская деревня, не сильно отличающаяся от деревень Каргополья. Центр жизни - почта и магазин (обратите внимание на режим работы). Почтовые ящики общие - так что письмо "На деревню дедушке", если точно указать деревню - не такой уж и абсурд.
Избы. В каждой исторической области Русского Севера они немного отличаются. На Нижней Онеге - в основном небольшие, двускатные, без светёлок, но зато со "звездою во лбу":
Вообще, неинтересных деревень на Русском Севере не бывает - в каждой найдётся хоть что-то. Здесь, например - полусгнивший вездеход ГАЗ-47, межу прочим первый советский вездеход серийного производства (1954-64). Такая машина спокойно идёт по болоту или по рыхлому снегу, и в глухом онежском левобережье он был когда-то, наверное, незаменим.
Однако от основной цели - храма на том берегу - меня отделяла река. Теоретически, в Подпорожье можно дойти лесными тропами от полустанка Грибаниха - но это совсем не так просто, как кажется. В Каменихе же нужно искать лодочника, готового перевезти на тот берег и (что даже важнее!) вывезти оттуда обратно. Насколько реально договориться "на месте" - не знаю, но хозяин гостиницы в Онеге перед отъездом дал мне телефон местного жителя Александра Степановича. Я созвонился с ним, договорились, во сколько приеду, а в Каменихе просто зашёл к нему во двор, где мне встретились его дочка лет тридцати и маленькая внучка. Сам Александр Степанович оказался очень спокойным и доброжелательным человеком типично поморской внешности, а спуск к реке начинался прямо за домом.
Сели, поехали. Урчание "Ветерка-8" я узнаю где угодно - моё детство прошло на Каме, и звуки старых советских моторов я помню наизусть. Впрочем, в детство возвращал не только мотор - пейзажи Нижней Онеги, особенно в такую жару, поразительно похожи на пейзажи Пермского Прикамья.
Обогнули цепочку островков и вышли к старой дамбе, сложенной из валунов, по словам Александра Степаныча, ещё в советское время - чтобы при лесосплаве брёвна не уносило в протоку. Из-за дамбы протока заиливается, и Степаныч поделился мыслью, что мечтает когда-нибудь её разобрать - ведь ныне лесосплав запрещён, и она тут уже не нужна.
Название "Подпорожье" тоже отнюдь не случайно - рядом с дамбой находится довольно обширный порог. На моторе проходится без особых проблем, а вот на вёслах я бы с ним намучился. Увы, заснять волны порога адекватно мне не удалось, а этот кадр и вовсе сквозь тихую отмель с кубышками. Холм, увенчанный церковью, имеет и своё название - Жеребцова Гора.
Вот я и в Подпорожье. Договорились, что Александр Степанович меня заберёт через час, и он почти сразу отправился домой - обедать. Теперь за рекой уже Камениха:
Подпорожье же выглядит так - изменилось ли в его пейзаже что-то, кроме металлических лодок, за сотню лет?
Село окружают некошенные луга, за лугами - лес, и сквозь лес не видно никаких дорог. Здесь есть лодки, но не замечено автомобилей. Церковь стоит на краю, среди лугов:
И сквозь эти луга нет дороги к храму - лишь едва заметная тропка, по которой ходят, может быть, и не каждый день:
Церковь кажется совершенно заброшенной - удивляешься тому, как она до сих пор не рухнула:
Как всегда, поражает ландшафтность - хотя церковь абсолютно симметрична, с каждой точки выглядит совершенно по-своему, и по мере приближения словно раскладывается и раскрывается.
Лодочник дал мне ключ, которым я отворил амбарный замок на ржавой двери:
И оказался один в огромном, пустом, почти заброшенном деревянном храме:
Камень на полу - видимо, жернов. Зачем он тут - не ясно:
Церковь представляет собой лабиринт приделов, ведущий в главный зал с разобранным полом. Иконостаса не сохранилось:
Зато на потолке - деревянное небо. "Небеса", то есть расписные потолки деревянных храмов - одно из чудес Русского Севера, и особенно их много на Онеге.
Небо Владимирской церкви маленькое, но до чего красивы на нём ангелы!
Алтарь с неразличимыми уже остатками росписей на потолке:
В привторе у входа - церковный журнал, где каждый может оставить запись. Высказался там и я - и предыдущая запись датирована февралём! Я сфотографировал первую страницу журнала:
Вид из дверей:
Час в Подпорожье пролетел незаметно, и я даже успел пожалеть, что не договорился ехать сюда на два часа. Вскоре подошла лодка, Степаныч повёз меня назад в Камениху - причём уже не через порог, а по такой вот "дорожке" сквозь отмель: по его словам, этот канал еще до Революции прокопали монахи с Кожозера.
За всё Александр взял с меня 200 рублей, а потом позвал на чай, к которому прилагалась тарелка вкуснейшего наваристого супа. Разговорились.
Александр рассказывал, как мелеют реки и уходит рыба - всему виной лесосплав, покрывающие речное дно сплошным слоем и гниющие там топляки. Сто лет назад в северных реках водились жемчужницы, праздничные наряды крестьянок расшивались жемчугом - теперь же вода этих рек такая же, как и во всей стране. Люди вырубили леса, осушили болота - глазами этот ущерб не виден, но экосистема нарушена, и реки заполняются песком и илом. О мелеющих реках и пропадающей рыбе я слышал по всему Северу - хоть на Онеге, хоть на Мезени, хоть на Сухоне, хоть на Терском берегу. Но вот на жизнь Александр Степанович совсем не жаловался: говорит, что ему тут спокойно - пенсии, огорода, рыбалки и подработки на перевозе хватает на всё, что ему нужно, а вот лишнего напряжения нет. Перевозит туристов он регулярно - архангельских, московских, питерских, изредка даже иностранных, хотя конечно бывают они тут совсем не каждый день. Вид из окна его дома: