Южно-Сахалинск (для своих просто Южный) - небольшой областной центр (198 тыс. жителей) в 6500 километров от Москвы. В административном смысле он даже шире Сахалина - ведь Сахалинская область, единственный в России регион на островах, включает ещё и Курилы. Основанный как русское село Владимировка, Южный разросся при японцах как Тоёхара, центр губернаторства Карафуто. И конечно, город с такими историей и географией не может не быть интересным.
Рассказы о городах я часто начинаю с вокзалов. Но в Южно-Сахалинске для гостей с материка главные ворота - это аэропорт Хомутово. Дальний Восток показывают своё лицо сразу: в видавшем виды корейском автобусе с закорюченными буковками над дверью добрую треть пассажиров составляли солдаты, а дорога впечатлила не столько преобладанием правых рулей, сколько обилием джипов.
От аэропорта мы выехали на дорогу, в Южный ведущую с юга - из порта Корсаков. На пол-пути до центра встречает "Сити-Молл", к которому с другой стороны прилагается целая платформа на железной дороге. Его на Сахалине знают даже в глухих деревнях на Севере, и в целом для Соколиного острова Южный - это такая вице-Москва, где крутятся все деньги и куда мечтает попасть вся глубинка.
Областной центр - пожалуй, самый нетипичный город на этом острове. В сахалинских городах как минимум есть море, а зачастую вплотную к нему подступают ещё сопки, склонами которых улицы вьются, словно дикий виноград. Южно-Сахалинск единственный на острове стоит вдали от моря, а его параллельно-перпендикулярный план, взяв за образец Чикаго, заложили ещё японцы. Разросшись при Советах почти в 10 раз, город остался верен этому плану.
Дело в том, что Сусунайская низменность, коридором тянущаяся от Анивского залива до Охотского моря по долинам Сусуи и Найбы - единственное на Сахалине место, где это возможно, а стало быть нигде, кроме неё, нельзя было построить большой город. Дно долины совершенно плоское, с запада над ней нависает Мицульский хребет (793м, гора Мицуля) Западно-Сахалинских гор...
...а с востока - Сусунайский хребет, другими склонами обрывающийся к Охотскому морю. Он на самом деле выше, но Южно-Сахалинск стоит прямо у его подножья, и более высокие Пушкинскую гору (1047м) и пик Чехова (1045м) загораживают невысокие лесистые сопки, в первую очередь господствующая над городом Большевик. Оба края долины хорошо видны в перспективе улицы Пуркаева, с запада отмеченной ещё и обелиском "Города Сахалинской области".
В мрачные районы за вокзалом уходит шумная Сахалинская улица. За путями, примерно через километр, она пересекает мелкую и отвратительно грязную речку Сусуя:
По этому мосту я несколько раз проезжал в Холмск и Невельск, но лишь заглянув под него, можно обнаружить, что мост - японский. Он построен в 1931 году как Ниси-Обаси (Западный Большой мост), или, видимо в восприятии русского уха - Ничионачи:
В соседнем скверике обнаружился вот такой памятник, и табличка на нём гласит "Здесь в 1882 году русскими поселенцами было основано селение Владимировка, положившее начало городу Южно-Сахалинск". Впрочем, по карте Владимировка локализуется чуть севернее, выше по течению Сусуи, в мрачной промзоне, и возможно, здесь этот знак поставили лишь потому, что у оживлённой дороги на Холмск его увидит больше людей. Да и историю города можно отмотать ещё лет на 20 пораньше...
В 1869 году, когда Сахалин был русско-японским совладением, в Корсаковский пост на заливе Анива прибыло транспортное судно "Маньчжур", и сошли с него на берег не статные офицеры, а крестьяне, бородатые и дикие, как айны. 21 семья переселенцев, родом из Тобольской и Иркутской губерний, направились по Сусунайской низине к Охотскому морю, заложив три села - Воскресенское, Станционное и Новоалександровское. В 1875 году, когда режим совладения кончился в пользу России ценой отказа от Северных Курил, селяне разбежались кто куда, а сёла опустели в считанные месяцы - овладев Сахалином, российские власти поняли, что добровольно жить на этом острове не захочет никто. Так Соколиный остров сделался "царским Дальстроем", землёй каторжан.
Но вот сняли с мужика кандалы, расправил он плечи, вздохнул свободно... да понял, что некуда ему идти! Путь в родное Черноземье, Малороссию, Польшу или Остзейщину неимоверно далёк, денег на каюту в морском пароходе не заработать за всю жизнь, а пешком идти... он прошёл уже раз этот в путь в кандалах, и знает, что там сгинуть куда легче, чем на каторге. А с родины давно приехала жена, под конец в бараке они жили вместе да с парой маленьких детишек, в этом страшном месте рождённых... Ладно, положим они всё-таки вернутся - и что дальше? В родном селе мужика до конца его дней будут обзывать "клеймённым", а землю пахать он давно разучился!
В общем, сняв кандалы, отпраздновав своё освобождение и протрезвев, мужик понимал - никуда он с Соколиного острова уже не денется. К тому же, для большинства каторжан за каторгой следовала пожизненная ссылка. Так по долинам меж зелёных сопок одно за другим стали возникать селения для отбывших срок каторжан. Одним из них стала Владимировка на берегу Сусуи, заложенная в 1882 году на месте переселенческой Воскресенки начальником Корсаковского округа. Последний отличался чрезвычайно звучным именем - Владимир-Карл Наполеонович Янцевич.
Село, основанное Владимиром, сыном Наполеона, разрослось быстро, а японцы, заняв Сахалин в 1905 году, даже не успели депортировать его жителей на материк. Владимировка осталась одним из нескольких русских селений нового губернаторства Карафуто, и в черту города вошла лишь при Советах. На японских фотографиях времён Карафуто видны часовня и школа, а смазанность и заваленный горизонт с кадра выше наводят на мысли, что трепетный японец с камерой вдруг услышал за спиной зычный голос потомка каторжан "Уэээ, папарцци!Ты чо тут фоткаешь! А ну иди сюда, урод!".
По дороге к мосту - обветшалая деревянная пожарка неясного возраста:
Подобно русским в Туркестане, японцы в своей новой колонии не стали курочить поселение её предыдущих хозяев, а начали строить по соседству своё. На другом берегу впадавшей в Сусую Рогатки, которую японцы назвали Тамикава, начала расти Тоёхара - этакая анти-Владимировка, в переводе - "Плодородный дол". Русские в своих тёплых душных срубах лишь чесали бороды, видя, как победитель строит дома из жердей и картона, отапливаемые металлическими печками вроде тех, что в гражданскую войну назовут "буржуйки", а то и просто грелками под столом.
А потом ещё и привезли избушку на курьих ножках - первый в Тоёхаре синтоитский храм:
Труба на заднем плане же появилась позже: в 1908 году сюда пришла железная дорога (см. здесь) из порта Отомари, бывшего Корсаковского поста, а с ней в Тоёхару приехали чиновники, и видя, как подобострастно кланяются им японские селяне, старожилы явно поняли "что-то будет!".
Тоёхара в том же 1908 году стала новым административным центром Карафуто, и вскоре к югу от двойного села начал строиться город. Когда именно Тоёхара получила городской статус, я встречал разные цифры - 1911, 1915 и даже 1937 год, но видимо такая путаница оттого, что японская система статусов сильно отличалась от нашей.
В основе Тоёхары был прямоугольный план, но вдоль бесконечных прямых улиц, в разлинованных, как школьная тетрадь по алгебре, кварталах японцы строили всё те же дома из жердей и фанеры, где лишь толстые маты на полу защищали от зимней стужи, а хвалёная японская педантичность - от огня:
Вот так выглядела центральная Дзиндзя-дори, Храмовая улица, нынешний Коммунистический проспект. Она соединяла вокзал (на заднем плане) с центральным святилищем, проходя мимо большинства административных зданий. Мощный фасад принадлежал почтамту на перекрёстке с Оо-дори - нынешней улицей Ленина. Капитальные каменные здания фактически были только на них, да и те активно строить начали в 1925 году, к визиту принца Хирохито.
Зато оцените некоторые другие детали - например, тротуары с дренажем, удивительное для 1930-х годов обилие велосипедов или густую сетку проводов: по электрификации Япония уже тогда лидировала в мире. О довоенной Тоёхаре неплохо рассказано здесь.
Русские люди, вернув себе Сахалин в 1945 году, были в шоке от японских "бумажных домов". Однако поселенцы прибывали быстрее, чем советская власть обновляла жилой фонд Сахалина, и вплоть до распространения "хрущёвок" облик бывшей Тоёхары по-прежнему определяли фанзы.
Первоначально Карафуто и Курилы были выделены в особую Южно-Сахалинскую область, имевшую все шансы стать японской национальной автономией в бывшем СССР: японцам понравилась работать по 8 часов в сутки с 2 выходными в неделю и жить в отапливаемых срубах. От области произошло и громоздкое, но географически верное название областного центра.
Однако в 1947-м японцев таки отправили домой, а Южно-Сахалинская область, просуществовав чуть меньше года, объединилась с "просто" Сахалинской, уступавшей ей по размеру в несколько раз. Причём даже областным центром первые несколько месяцев не Южно-Сахалинск был, а маленький северный Александровск-Сахалинский. Из досоветских жителей, помимо малочисленных коренных народов и русских "старопоселенцев", здесь остались ещё и завезённые японцами корейцы, которых СССР домой не отпустил, а у родины и судов-то не хватало их вывезти. Теперь корейцы в Южно-Сахалинске составляют 9% населения, и на улицах города очень заметны.
На фото и образец местного общественного транспорта - в Южном это исключительно автобусы, варьирующие от новеньких низкопольных МАЗов до привычной "газелятины". Но специфика Дальнего Востока - корейские бусики средней вместе с зановесочками под потолком:
Пейзаж длинных "чикагских" улиц ещё узнаётся, вот только застройка вдоль них стала совершенно другой:
Советы, впрочем, на Сахалине тоже строили не так, как следовало бы. На острове так и не появилось кирпичного производства, поэтому дома тут исключительно панельные, что весьма чревато в случае землетрясения. И даже многочисленные островерхие крыши, столь уместные в здешних снегах и дождях, в большинстве своём нахлобучены явно не при постройке:
На многих домах - мозаики:
Нынешний Южно-Сахалинск цветаст и опрятен. В стильных павильончиках - кофейни-кондитерские и магазины натуральных продуктов каких-нибудь ферм с "дальневосточного гектара":
Вообще, я бы сказал, что внешне Южно-Сахалинск - один из самых чистых и ухоженных городов России. Не Белгород, конечно, но где-то среди кандидатов на второе место:
Но немало мест напоминают, что он стал таким считанные годы назад после долгого тяжёлого упадка. Говорят, ещё в 2013 году большая часть города выглядела примерно так (см. ниже), и даже асфальт тут был далеко не на каждой улице.
Дело в том, что большие деньги от начатой в 1990-х годах с американской помощью нефтедобычи стали доставаться Сахалинской области лишь в 2010-х годах. У нынешнего Южного чуть ли не крупнейший в России городской бюджет на душу населения, и местные благоустройством недовольны - нужно больше! Тем более я плохо представляю, как тут с ЖКХ, но судя по ауту с напорным воды в хостеле - мягко говоря, неважно. И в общем, хотя мест как с кадра ниже в Южном гораздо меньше, чем мест как с кадра выше, ощущается в его опрятности какая-то смутная фальшь...
А ещё на прошлом кадре - не уцелевшая ли это "бумажная фанза"? Осколков Тоёхары по Южному по-прежнему раскидано немало, и я сначала думал свести их в отдельный пост. Но сделать это лучше, чем Сергей Первухин, я всё равно не смогу, тем более что Тоёхара была городом небольшим (28 тыс. жителей к концу 1930-х) и расположены её памятники довольно компактно. Не знаю точно, японский ли домик вот это, да и где сфотографировал его из окна автобуса, вряд ли сумею вспомнить:
На Сахалинской улице печально дом, где-то указанный как военный госпиталь, а где-то - как образец рядовой застройки периода Карафуто:
Второй случай, пожалуй, был бы даже интереснее - как уже не раз говорилось, гражданская архитектура Японии вплоть до "экономического чуда" второй половины ХХ века отличалась просто ужасающей недолговечностью. Тому было много причин: в лёгком доме было проще пережить землетрясение, лёгкий дом не так и жалко потерять, и в общем испокон веков японцы были привычны строить не на века. Иные храмы и вовсе с определённой периодичностью разрушали и строили заново - ведь красота с точки зрения японца переменчива и мимолётна... Лишь в послевоенные десятилетия, превратившись в самый благоустроенный народ мира, японцы поняли, что негоже им жить во времянках.
На Сахалине с 1910-40-х годов остались считанные здания... но как заметил kneiphof, и в самой Японии - тоже! За исключением разрушенных храмов, довоенная Тоёхара сохранилась как минимум не хуже, чем любой японский город аналогичного размера. И если более красивые и капитальные общественные здания ещё были поводы сберечь, то рядовой дом с годами превратился в куда более редкий памятник.
Рядом с ним - необычная (так что я тоже было заподозрил японское наследие) и, пожалуй, самая мощная на всём Сахалине сталинка - региональное управление ФСБ и его предшественников.
При японцах же на этом месте стояло здание суда губернаторства Карафуто с весьма интересной предысторией: в 1908 году оно строилось как Штаб охранных войск, до 1911 года остававшихся официальной властью Южного Сахалина.
Так что к югу отсюда простирался целый военно-административный квартал. Во дворе южнее Сахалинской притаилось старейшее японское здание на острове - построенный в том же 1908 году дом командующего охранных войск Карафуто:
На дореволюционных фотографиях его часто путают с Берёзовым дворцом - домом губернатора. Силуэты их правда схожи, и их проще представить не здесь, а где-то на противоположном конце России, точно так же доставшимся ей в 1945-м году. Но Берёзовый дворец был ещё и фахверковым, а главное - не уцелел до наших дней...
В 1913-37 году здесь находился музей Карафуто, затем переехавший в роскошное каменное здание. Сюда же вернулись преемники первоначальных хозяев: в остаток японской эпохи - военная полиция, а с 1945 года - гарнизонный суд.
Ещё южнее, на Хабаровской улице, военно-административный квартал смыкался с гражданско-административным. Их связующим звеном я бы назвал домик вице-губернатора Карафуто (1924), весьма редкий в японском деревянном зодчестве образец, свою деревянность даже не пытающийся скрыть.
Домик за высоким забором смотрелся заманчиво, и лишь подняв фотоаппарат над его воротами, я увидел в поворотном экране целый взвод вооружённых солдат! Солдаты акт шпионажа тоже увидели и попёрли на нас, но понимая, что между нами ворота, сквозь которые не лиц ни видать, ни одежды, мы, отбежав от ворот на несколько метров, как ни в чём ни бывало пошли прочь прогулочным шагом. Кажется, ворота даже лязгнули за нами, но с автоматом бегать за прохожими - тут всё-таки не ДНР...
Так мы вышли на улицу Ленина, при японцах - Оо-дори, что в переводе просто Главная улица. Надо заметить, с названиями улиц японцы не особо дружат и сейчас, в городской навигации предпочитая кварталы и микрорайоны. В маленькой довоенной Тоёхаре - и подавно: кроме Дзиндзя-дори и Оо-дори именных улиц тут не было. Смотрите, вполне себе губернский пейзаж:
Вот только уцелело от него единственное здание, построенное в 1930 году для банка "Хоккайдо-Токусёку". Иначе - Хоккайдского банка развития с головным офисом в Саппоро и многочисленными фиалами по городам двух самых северных японских губернаторств.
Сложно поверить, что всё это великолепие с чёрно-белого кадра было фактически декорациями из каркасов и фанеры, оштукатуренной под камень. Советская эпоха от японской отличалась для здешней архитектуры лишь тем, что при японцах дома горели раз в несколько лет и на их месте строились почти такие же. При Советах, когда 3-4-этажное здание за считанные минуты снизу доверху охватывал огонь, пожарные лишь разводили руками и на чём свет стоит ругали "узкоглазых", а городские власти предпочитали построить на пепелище что-нибудь попрочнее.
К 1970-м годам этот процесс в целом завершился, а к 1990-м недолговечность фанз забылась, блеск японских небоскрёбов за проливом ослепил, и среди сахалинцев родился миф о русских варварах, уничтожающих высокотехнологичное наследие самураев...
Логично было бы предположить, будто банк уцелел потому, что деньги хранить лучше всё-таки в каменном здании. Однако по данным местных краеведов, тут из папье-маше каркаса и тонких досок было даже здание банка.
Что, однако, не помешало в 1983 году открыть здесь Сахалинский областной художественный музей, один из самых молодых в России в своём жанре. Но зато со спецификой - одна из его экспозиций посвящена искусству Кореи.
За музеем-банком - сквер Чехова, который не стоит путать со сквером Чехов-центра. Ведь там театр, а тут - памятник (1990) единственному русскому классику, что приехал на Сахалин и даже, кажется, ни разу не назвал его Соколиным островом:
Сквер, как и большинство скверов и парков Южного, чист и уютен. И чеховские персонажи в нём...
...соседствуют с приветом из Японии:
С другой стороны сквера раньше возвышался Универмаг (1925), пожалуй самое красивое здание Тоёхары после краеведческого музея. При внушительном размере, он тоже был "картонным", и в отличие от многих других японских домов, сгорел не сам, а был сожжён в 1974 году на учениях военизированной пожарной охраны.
Нынешний универмаг 1950-х годов стоит чуть дальше, у перекрёстка улицы Ленина с Сахалинской:
А несколько в стороне от основной россыпи осколков Тоёхары, на южной окраине японского города, стоит внушительное здание больницы (1931):
Колючая проволока и красные таблички выдают не просто больницу, а госпиталь Минобороны, так что фотографировал его я украдкой и не всегда с самых выгодных ракурсов.
На площадке - множество деревянных бараков и одинокая высокая труба. Труб из Южно-Сахалинска торчит довольно много для совсем не индустриального города, и в основном эти трубы очевидно "не наши" ни пропорциями, ни материалом.
Различные приветы из Японии тут вообще на каждом шагу - то какой-нибудь горбатый мостик в парке или металлический журавлик, то скверик на улице имени города-побратима с Хоккайдо:
Памятников по Южно-Сахалинску расставлено много, и в основном они делятся на 3 категории - "литературные", "морские" и "ведомственные". Литературные - это в первую очередь Чехов и его герои, на кадре ниже - сахалинский Пушкин, явно озадаченный мыслью "и куда это меня занесло".
Морских героев Сахалинской области и вовсе целый пантеон, ведь помимо Геннадия Невельского здесь отметились Иван Крузенштерн, Василий Головнин и даже Николай Хвостов и Гавриил Давыдов на небезызвестных судах "Юнона" и "Авось". Ну а ведомственные памятники в основном не особо заметны - вот этот знак, например, стоит у ворот погранслужбы:
Ко многим "морским" памятникам прилагаются отдельные скверики и стоящие в них стильные инфостенды:
И явно не хватает в столице островов памятников отметившимся здесь иностранцам. Например, голландцу Маартину де Фризу, в 1643 году первым из белых людей увидевшему Сахалин. Или французу Жану-Франсуа де Лаперузу, оставившему в здешней топонимике явно не айнские названия Монерон, Крильон и Жонкьер. Японский землемер с совершенно грузинским именем Резо Мамия был первым исследователем Сахалина и за 40 лет до Невельского установил, что это остров. А блаженный буддист Кэндзи Миядзава родом с Хонсю именно на Сахалине написал свою главную повесть "Ночь в поезде на Млечном пути", известную каждому японцу. Мы ведь не боимся ставить памятники чужим героям и гениям в Москве, так чем хуже места, к которым они причастны?