Торт запаздывал. Две недели назад Мария позвонила в пекарню, новое предприятие, которым управляла добрая молодая женщина неподалеку от Оберзальцбурга, чтобы договориться о доставке, и ее нетерпение быстро переросло в раздражение.
Гости на день рождения стекались сюда с часу дня и наслаждались тщательно подобранными угощениями в столовой большого сельского дома. Мюллеры, которых Мария не пропустила бы, если бы они не присутствовали, прибыли с пустыми руками и тихо жаловались на отсутствие мягких кренделей в продаже. Несмотря на такие комментарии, прекрасная погода и хорошая посещаемость успокоили Марию - день обещал быть хорошим.
События всего дня, за исключением отсутствия торта, шли по плану. В уютном уголке, вдали от свободно льющегося послеобеденного вина и вежливой беседы, отдыхал Оскар-именинник. Знакомая боль в коленях давала о себе знать, и поэтому он сидел, пристально глядя на пышные баварские поля, которые открывал большой стеклянный фасад. Это напомнило ему о том, какой замечательной хозяйкой была Мария, и как он гордился своей дочерью за то, что она могла позволить себе такой дом.
- Опа?”
Оскар узнал этот голос еще до того, как обернулся, чтобы поприветствовать его. С теплотой и предвкушением неизбежного объятия он вручил ей броткухен, который бережно хранил для внучки, - аккуратно завернутый в хрустящий белый носовой платок.
“Если ты съешь его до обеда - не показывай своей матери!”
Хайди приняла сладкий подарок с благодарной скрытностью - заговор был между ними и только ими; это была не единственная причина, по которой молодая девушка любила своего дедушку, но сахар и фаворитизм определенно помогали.
- Хайди! Папа! Где вы оба прячетесь?”
Крики Марии напомнили им обоим об их общественных обязанностях. Гости стремились поднять шум вокруг Хайди, расспрашивая ее о том, как идут ее дорогие уроки танцев, и задавая Оскару благонамеренные, хотя и обязательные для всех вопросы о том, как он чувствует себя после падения на прошлой неделе.
“Пойдем, моя дорогая!-У меня будет больше неприятностей, чем у тебя, - прошептал Оскар внучке, - если мы не пойдем развлекать наших скучных гостей!”
Хейди подавила смешок и взяла старика за руку, пока они медленно, мучительно пробирались в главный обеденный зал. Хайди могла сказать ей, что опа с каждым днем становится все менее подвижной. Даже в таком юном возрасте она заметила, что он едва-едва, но уверенно сжимает ее руку, словно пытаясь унять боль, которую испытывал при каждом шаге. Он был уже стариком, и ему недолго осталось жить, но она наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним.
По прибытии в столовую Хайди с помощью матери усадила Оскара в мягкое плетеное кресло, которое, вероятно, было старше его самого. Облегчение от того, что он встал, почувствовал каждый человек в комнате. Придя в себя со вздохом, он оглядел десятки нежных, улыбающихся лиц, смотрящих на него в ответ. Но его глаза уже не были такими, как прежде. Их фигуры были расплывчатыми, и он не был уверен, что они вообще улыбались.