Утро нового рабочего дня. Точно такое же, как все остальные. Работа чистильщика в кварталах магов не предполагала чего-то интересного. Но, на самом деле, я был вполне ей доволен.
Маги, конечно, могли управиться без чистильщиков и прочей прислуги. Магия позволяла им очень многое, но они, тем ни менее, давали нам работу и платили достойно. Некоторые злословили, что элита просто не хочет пачкать «великую магию» используя её так низко. Даже если это правда, я всяко в выигрыше.
В наших кварталах многие не любили магов. Они злились, что родились не такими. По мне, это как злиться из-за того, что ты родился мужчиной, а не женщиной. Бессмысленно.
Были и те, кто считал, что прислуживать одаренным – позор. Обычно грязные и тощие, они презирали таких, как наша семья. Но если они смотрят свысока, чем они лучше магов. У тех хоть есть основания для гордыни.
Одна из одаренных магией семей год назад бесплатно сделала нам освещение улиц. Жить стало куда спокойней. Но эти фанатики пытались уничтожить магические фонари. Мерзкие сумасшедшие.
Нашей семье очень повезло. Жена уже несколько лет работала в богатом доме. Это не удивительно – она красавица, а маги так любят окружать себя красивым и ярким.
В наших кварталах такая серость, что платье цвета осенних листьев, которое жена купила Мойре – нашей дочери, выглядит почти чужеродным. В кварталах магах обилие разнообразных цветов сбивает с ног. Я долго привыкал к этому. Ощущение будто этим цветовым противостоянием мы бросаем друг другу вызов. Не люблю проблем и не хочу противостоять магам.
Лишь раз я был на них зол. В тот вечер жена пришла и сказала, что отдала 10 лет жизни в обмен на хорошие деньги. Это не равноценный обмен, я уверен. Но жена лишь посмеялась и сказала: «Сердце моё, женщины, обычно, живут дольше мужчин, но теперь мы умрем в один день, как в старых сказках».
Она купила на эти деньги то самое платье и волшебный свет в дом. Так что теперь по вечерам мы могли читать газеты, а жена шила не портя зрение. Но большую часть отложили Мойре на частного учителя.
Мы бы жили абсолютно счастливо, если бы Алия родила нормального ребёнка. Но в жизни не бывает абсолютного счастья. Мойра была одарена магией. Пока нам удавалось это скрывать, но пятилетнему ребёнку сложно объяснить почему она не должна быть такой, какая есть.
Я бы отдал её в семью магов. Лучше в ту, где работает жена. Так у них бы была возможность видеться. Но Алия впадает в истерику всякий раз, когда он упоминает об этом. Она хочет притвориться, будто дочь больна. Учить её дома, скрывать. Но что Мойра скажет им, когда вырастет? Что мы не дали ей быть собой. Лишили будущего. А если кто-нибудь всё-таки узнает? Обязательно узнает. Какой-нибудь фанатик просто убьёт её.
Вечные мысли об этом мучили меня. Это всё Алия, уверен её бабка родила бастарда от какого-нибудь одаренного. Поэтому жена красавица, поэтому дочь маг. Сегодня поставлю вопрос ребром. Мойру надо отдавать, так будет лучше.
Тем же вечером я сказал об этом жене. Она плакала, выматывая мне душу, но я был непреклонен.
— Она ведь не родная им. Никто не будет её любить так, как я! Вдруг её будут обижать? Мойра не похожа на их детей.
— Ей так будет лучше. Ты сама это знаешь. Мы не сможем скрывать это вечно. Скажем всем, что отправили ребёнка к твоим родственникам. Решайся, Алия.
Она долго молчала, сверля меня взглядом.
— Хорошо, я поговорю с семьей Фаэри. Но это убивает меня, знай.
На следующий день жена пришла бледная и несчастная. Отмахнулась от моих вопросов. Сказала только, что Фаэри согласны. Утром она отведёт Мойру к ним.
Это было худшее утро в моей жизни. Гнетущее темное облако горя опустилось на дом. Мойра, в своем лучшем оранжевом платье, с пушистыми, святящимися в луче рассветного солнца волосами, сидела напротив меня абсолютно спокойная. Жена сказала, что в доме Фаэри её будут учить магии и единственное, что Мойра сказала: «Ну наконец-то». Это почему-то пугало меня больше, чем если бы она плакала.
Я ушел из дома чуть раньше их. Теперь, если я и увижу её, то только случайно. Но ведь ей там будет лучше. Сказал бы кто мне, что это действительно так.
Жена замкнулась и не разговаривала со мной. Я не понимал за что, но решил дать ей время прийти в себя. Однако вечером увидев её я понял, что всё только хуже. Алия была бледная до прозрачности.
— Что с тобой? Ты видела Мойру? Как она?
— Нет, я не видела дочь, но нашла её платье в мусоре.
— Ты переживаешь из-за этого? Но это же глупость, Алия. Ей просто выдали новые красивые вещи.
— Для тебя всё глупости. У неё теперь новые красивые платья и новые красивые родители, а у меня никого.
— У тебя есть я! Мы родим ещё детей...
— И отдадим и их тоже? Да, Пол? У нас больше не будет детей. Я отдала ещё двадцать лет, чтобы они достойно заботились о ней. Мне не так уж много осталось.
Сердце пропустило удар. В голове билась одна мысль: зачем? Хотелось кричать, разнести всё вокруг, разбить этот чёртов светильник. Но я сидел и молчал. Остался без дочери, скоро останусь и без жены. Зачем мне жить?
Стук в дверь стал облегчением. Можно отвлечься. Что за гости, когда на дворе почти ночь.
— Это её наставник, он обещал зайти.
— Зачем?
— Спроси его сам.
Открыл дверь. На пороге стоял маг. В его одежде казалось были все оттенки сиреневого, какие можно себе вообразить. Они светились, даже несмотря на то, что фонарь рядом с домом отчего-то не горел.
— Проходите, прошу вас.
Он зашёл молча. Жена обречённо подняла на него глаза. Предчувствие чего-то ужасного повисло в воздухе.
— Вы же понимаете, ни одной живой душе не стоит знать, что в семье немагов, могут рождаться одаренные дети. Каждый должен знать своё место.
— Мы будем молчать.
— Люди не умеют молчать.
Я понял к чему он ведёт. Наверное, я даже ждал этого с момента стука в дверь.
— И что вы скажете другим? Маги начали убивать тех, кто им верно служит?
— Маги? Вас ограбили соседи, вы сопротивлялись, вас убили. Девочка пропала. Мы будем искать её с особой тщательностью, как и тех, кто вас убил. Вы же мечтали умереть в один день? Мы любим исполнять мечты.
Жена встала и подошла к нему заглядывая в глаза.
— Просто скажите, что Мойра в порядке, прошу Вас.
— Она в порядке.
Это были последние слова, которые они услышали. Лучшее, что они могли услышать.
