«Петарда громыхнула; перед тем, ещё свистнула, «соловьём-разбойником». И повертелась бешеной мухой, разбрасывающей при том, снопы искр и клубы дыма. В бесснежной темноте действо смотрелось люто и дико. Сумасшедший Шляпник отдыхает! Будь вокруг хоть снег, малыми дозами. Или иное преддверие зимы, намёк на зимнее. Взрывная светящаяся волна вывернула бы настроение наизнанку — в праздничное. И пригласила поулыбаться. Но среди луж, осенней грязи. Непроходящей хандры и белёсого ночного тумана, забава не смотрелась. Никак!
«Опяяяять…», — проворчали на этаже № 9 и захлопнули микрощель окна. Задёрнули шторы. В догон, и ещё что-то пробурчали. Про климатические безумства и сдвиги в умах человечьих. Обозначив высокую мысль: «Бл*! С ума посходили! С этой погодой…»
Этажом ниже, заинтересовались происходящим актом надругательства над многовековыми традициями. Прильнули к стеклу, долго вглядывались в кромешные черноты среды. Не усмотрев подробностей глумления, вынесли вердикт: «Рано. Всё равно надо подождать. Календарь календарём, а законы жанра никто не отменял. Обязано быть заснеженно, пьяно и весело!»
Этаж №7 откликнулся не сразу. Там, поднялись с дивана, покряхтели натужно. Подплыли к балкону, вылезли на него. И крикнули раскатисто: «Ты чё, м***ла надумал?! Видишь, снег не накапал? Какой, к е….» Далее, пошла «непереводимая игра слов».
Строка дома под номером шесть проигнорила событие — как событие. Там справляли незначительный семейный журфикс и салютование было очень кстати. Милейшим сопровождением банальной пьянки благородным «ассамблейным» фоном, дуплетом с шампанским. И лишь ребёнок, лет малых. Стоя крошечными розовыми босыми ступнями на подоконнике, прилепился сопливым носом к стёклам, улыбался щербатым ртом и гудел от восторга. Впрочем, недолго. Мать шуганула паршивца — «опять обслюнявишь, оттирай потом!» — и обделённый морозами мир. Лишился, возможно, единственного поклонника.
На этаже четвёртом отозвались до яркой шумной вспышки. Старая женщина — много времени, мало занимательного — приметила возню на площадке с момента инициации затеи. Сначала всматривалась через бинокль, потом прошла в спальню и прильнула к трубе. Подзорной. На крытой лоджии ещё астрономический телескоп имелся, но до него дело не дошло. С комментариями и размышлениями вслух просозерцала весь манёвр. Осталась довольна манифестом. Старческим посаженным — бывшим вокальным прошлым — голосом пропыхтела, смешком: «Коли наскоро — так начерно!» И отправилась довольная спать. День прошёл насыщенно!
№3 горел — аж, четырьмя окнами. И сразу за хлопком, к ним прибыли и тут же прикипели рожицы и физиономии. Дочка хозяйки квартиры — невзрачная белобрысая, вечно о чём-то ноющая, пигалица — с великими трудами зазвала на этот вечер одноклассников. Смешливые девочки и мальчики охотно отвлеклись от «Киевского», насущных мандаринов и остывшего чая. И ринулись гурьбой на просмотр огневого зрелища. Перебивая и отталкивая друг друга, насмеялись, напроказничали. И вскоре покинули скучный дом. Ей-ей, какая разница есть ли снег! Когда, так весело и дружно!
Дом стоял торцом к небольшой спортивной площадке. Туда регулярно приходили студенты и школьники погонять мяч. Заскакивали зрелые мужчины повисеть на турниках, поразминать «в наклоны и растяжки» заскисшие в офисах мышцы, поглазеть на публику женского пола. Сознательные мамашки — выковыривая узоры вязальные и тарахча с приятельницами о бренном — выгуливали недорослей дошкольного. Новоиспечённые бабули трепетно пасли только-только прямоходящих. Престарелые мужи, восседая на всесезонных лавках, с развёрнутыми сёднишними газетами в крепких ещё, хотя и слегка подагрических пальцах. Познавали местный физкультурный микромир, общенациональные новости и свежий, очагово непечатный фольклор. Туда же, с боями прорывались бывалые собачники. Не спорю, порицаемые и изгоняемые. Враз, всё население площадочное прозревало в себе таланы экзорцистов. Ну, а перед праздниками — святое дело! Под окна сплочённых окружающих многоэтажек. Приносили, любовно приобретённые, собранные в завидные коллекции, арсеналы любители острых ощущений.
Первый этаж — испокон! — занимали: канцелярский бутик, фотоателье, агентство недвижимости и, слабо посещаемый, пункт какого-то банка. И там, не прореагировал никто. Вообще! Корпоративы отыграли или ещё только предчувствовали — кутежами и загулами. А рабочий день давно иссяк.
На этаже № 2 разлепили едва остывшие объятия. На подушку откинули — одна белокурая, одна пшеничного оттенка волос — головы. Слаженно посмотрели, недоумевая, в трепещущие искрами окна. Шепнули что-то друг другу. Она тихо засмеялась. Он — в ответ — нежным рывком потянул на себя безвольное тело. Охватил сильными руками — вперекрест — за лопатки. Зарылся лицом в чуть влажные щекочущие локоны, у шеи. Ткнулся носом в душистую кожу. Качнул сладким «драматическим баритоном», по обнажённым нервам: «Может нет причин вставать? И смотреть «аттракцион неслыханной щедрости»? Что мы там такого не знаем? Тем более, эти шутихи и из кровати видны».
Она миролюбиво согласилась. «Не будем. С тобой. Куда фееричнее…»