Ближе к вечеру в дом Пира Шо пришёл бородатый брат и лаконично сообщил что Санглич захвачен, и всем надо валить в Султан-Ишкашим, а нам, скорее всего надо переваливать через Пяндж в РТ. Но для этого, надо было, понятное дело, добраться сначала до Султан-Ишкашима.
Пришлось, лёжа в спальниках, и извиваясь червяками, подклеивать к имеющейся «пятисотке», листы с Ишкашимами. Потом увеличившуюся портянку карты закатали в скотч с обоих сторон, - «заламинировали».
Подъём мы произвели на пределе душевных и физических сил. Собрались сами, собрали рюкзаки. Оставили Шо Лянгари бакшиш — 50м верёвки, палатку Тунгуса, вышедшие из строя трековые палки,
Из двух машин Пира на ходу была только одна. Вторую забрала местная полиция, имея в предмете поставить на неё что-нибудь на шкворне, тем самым превратив её в "гантрак". Эту секретную информацию на фарси услыхал краем уха вездесущий Шафиков. Собрал нас на курултай и сказал, - "пора удирать!"
Мы поднялись вверх по узкой улочке между заборами домов и стали грузиться в один из джипов. Приехала ещё одна машина. Тоже внедорожник. Стали швартовать к нему рюкзаки.
Мимо нас, по направлению на Ишкашим, тянулись вереницы различного транспорта, битком гружёные людьми с оружием и без него, ишаки, лошади, люди с тюками.
Связи у афганцев между тремя машинами не было, поэтому мы распределились по три человека на три машины, достали свои радиостанции, проверили связь, и тронулись в путь.
В такой ситуации любимого певца пировых домочадцев — Ахмада Зоира, пришлось в машине выключить. Водитель произвел ритуал прикладывания руки к губам и к портрету Ага-Хана, прогрев движка, и машины тронулись по дороге, подпрыгивая на неровностях. А по краям дороги — камни, указатели с гамматическими эмблемами и люди, люди, люди, бегущие от войны вниз к Пянджу, поближе к границе.
Поймал себя на мысли, что не хотел бы повторения всех наших полигонных тренировок в реальной жизни. Просто я не был уверен, что водители при попадании в засаду будут вести себя рационально, а объяснять, что делать было уже поздно. Ещё меньше мне хотелось засесть посередине дороги, из-за того, что Чичероне опять заправился только в обрез на полдороги. Вот теперь бензином с нами делиться вряд ли кто-то будет. Себе дороже…
Технические санитарные остановки, через три часа, (стравить балласт), делали по очереди. Сначала дела делает вторая машина (по одному, прямо на колесо), чрез двести метров вторая, потом также третья.
От кого-то из достойных людей я слышал, как нескольких специалистов в этих местах пленили тогда, когда они всей гурьбой спешились и отошли на обочину писать, покидав беспечно оружие в машинах.
Из Лянгара доносились редкие хлопки выстрелов. Словно нагнетая обстановку хаоса, погода стала пасмурной, небо потемнело и посыпался снег.
Тактика у бандитов была весьма примитивная, но эффектная.
Перво-наперво сбривалась вышка сотовой связи. Одномоментно, весьма искусно штурмовались КПП полиции. Где-то штурмовались, а в иных уездах и покупались. Поэтому сидеть на позициях у пограничников было рискованно — ляжешь спать при одних хозяевах, а проснёшься в зиндане, поскольку ночью пришли тихо другие хозяева, например. Нет, уж лучше попробовать добраться до границы…
Джип родственника Пира Шо Лянгари представлял собой поистине произведение искусства. Конечно, до пакистанских «барбухаек» ему было далеко, но ведь и весовые категории разные. Цвет он имел вишнёвый. На верхней части лобового стекла, равно как и на обтекателях зеркал заднего вида имелись какие-то арабские символы жёлтого цвета. Капот машины был затянут крупноячеистой чёрной сеткой, а радиатор завешен серой тканью. Кузов прикрывался чёрным тентом. Родственник сидел за рулём в маске. Выглядел он грозно.
По дороге наш караван ещё раз тормозил, и водитель производил манипуляции с зелёной пропановой горелкой, пока мы осматривали свои сектора. Через десять минут прогрева тронулись в путь, миновали людей с ишаками и одноэтажные домики, между которыми на камне, лицом строго на Кыблу, молился местный пограничник в китайском «каменном» камуфляже и с чешским АК.
Проехали погранцов, выехали на мосток. Мне запомнились квадратные зубцы ограждения моста, как будто башня в средневековой Европе. Ещё подумалось, что было бы интересно, можно ли использовать эти зубья, как амбразуру, например. Окна были открыты почти до упора, и поэтому в салоне было холодно.
Раздались еле слышные хлопки, где-то вдалеке. Водитель остановил машину.
Шафиков пихал водителя в загривок и орал «Гонииии!!!!», так что с шофёра слетел паколь. Я синхронно дублировал Ренатовскую команду: «драйвер гоу форвард!!!»
Через пятнадцать минут интенсивного движения всем стало жарковато.
Водила натянул на голову маску.
На дороге показались модули белого цвета с синими окнами, на этот раз уже с кондиционерами. Насыпные американские габионы по периметру. Во дворе торчал гантрак белого цвета с зелёной полосой. Надпись на зелёном я не разобрал. На стуле перед шлагбаумом сидел человек в синей длиннополой одежде и непонятного вида шапке с ушами. Он разговаривал по сотовому телефону. По повадкам — вроде начальник. Чичероне пошёл к родственникам, - обещал принести пожрать.
Предстояла долгая дорога по темноте. Ввиду кампуса пограничников оставаться было нельзя. Во-первых, — их могли атаковать, во-вторых, они сами могли искать возможности сдаться противнику. Лучший вариант был — продолжать движение, авось повезёт.
Как писал Киплинг:
Там слева скала, там справа скала,
Терновник и груды песка.
Услышишь, как щёлкнет затвор ружья,
Но нигде не увидишь стрелка…
В Султан — Ишкашим мы въехали в местный выходной. Промчались мимо разобранных до нуля остовов зелёных БМП с белыми номерами 201, 205, которые стояли тут носом к носу. Мимо ветхих каменных оград.
Перед КПП у моста через Речку столпились гружёные камазы, внедорожники и куча людей с тюками. Соцветия одежд были самые причудливые. От традиционных долгополых кафтанов до тужурок различных армий. От советских «эксперименталок» до австрийских парок с эмблемой остеррейха, попавших сюда, очевидно, с гуманитарной помощью.
Водила сдёрнул у себя с головы паколь и подарил его Еноту. Мы тепло попрощались, и он умчался восвояси. Аборигены предложили нам блюдо с рисом, мы не отказались, — поели руками, скатывая перстами рисовый шарик, и запивая его чаем из термоса.
Пока ждали офицера-пограничника, расселись на рюкзаках, неподалёку от бытовок, где гнездился личный состав. Около шлагбаума сидел на ветхом табурете пограничник с автоматом в китайской форме. Наконец офицер приехал на мотороллере.
Мы обменялись с сопровождающими сувенирами на память.
Нас пригласили вовнутрь и начался процесс торга. Офицер просил бакшиш за беспокойство. Чиж всучил ему внушительную стопку афгани, прикрытых сверху долларовой купюрой. Тот заграбастал стопку, не глядя и положил в карман.
Началась процедура проштамповывания наших загранпаспортов. Шлёп! И на красивую афганскую визу, выданную в Хороге, ложится треугольная печать КПП Ишкашима с датой. В бытовке у погранцов висела карта Афганистана, фото какого-то почтеннейшего старца с джезаилом на сошках из рогов.
Офицер стал делать вид, что ищет ключ.
Мы перемигнулись с часовым, стоявшим у ворот, и просто-напросто перелезли через боковую ограду, предварительно перекинув рюкзаки.
Начало истории тут и вот тут. Окончание здесь. Видео здесь.