В конце XVIII века английский востоковед Уильям Джонс впервые обнаружил, что существует сходство между древнеиндийским языком – санскритом, древнегреческим и латынью. Но тогда он ещё не мог объяснить этого сходства. Идеи родства между некоторыми европейскими языками возникали и раньше, но только с «открытием» санскрита стало возможно говорить о настоящих закономерностях в этих сходствах. Будучи человеком гениальным, Джонс предвидел существование общего праязыка; он же первым заговорил о том, что сравнение языков должно быть системным. Его идеи были быстро подхвачены следующими поколениями лингвистов, которые за двести лет создали эту систему и доказали верность предположений Джонса.
Так возникла научная индоевропеистика. За двести лет в этой области был накоплен колоссальный материал. Была произведена реконструкция индоевропейского праязыка, который существовал в дописьменную эпоху. Кроме того было доказано, что сотни языков и диалектов, распространённых на гигантских территориях – от Индии на востоке до Исландии на западе – это потомки одного праязыка. Были расшифрованы вымершие языки, однозначно являвшиеся индоевропейскими.
Сегодня в сравнительно-историческом языкознании открыто большое число фонетических законов, которые ошибочно игнорировались раньше и продолжают игнорироваться некоторыми псевдолингвистами сегодня. На это указывал ещё Джонс, но даже он больше внимания уделял грамматике сравниваемых языков, нежели фонетике.
Немецкий филолог Якоб Гримм (тот самый, что со своим братом Вильгельмом занимался немецким фольклором и писал сказки) понял, что фонетика – это ключ к пониманию многих закономерностей в германских языках. До него подобное предположение высказывал датский лингвист Расмус Раск. В своей «Исландской и дренвенорвежской грамматике» (1811) он впервые упомянул о закономерностях в системе согласных, которые могли бы стать доказательством родства этих языков с другими индоевропейскими языками, но его построения не во всём были верны. Недочёты Раска исправил Гримм, который довёл всю систему до ума, открыв ряд закономерных фоонетических переходов в германских языках. Его открытие носит название «закон Гримма», или «первое передвижение согласных» (по-немецки – Erste Lautverschiebung).
Здесь будут упомянуты лишь некоторые переходы, открытые Раском и Гриммом. Следует понимать, что на самом деле их гораздо больше.
Одними из самых известных являются переходы глухих согласных *p, *t и *k в спиранты *f, *þ и *h. Так, следуя первому переходу (*p → *f), мы можем объяснить родство немецкого Fisch «рыба», английского fish «рыба», готского fisks «рыба» (из прагерманского *fiskaz «рыба») с латинским piscis «рыба» (в праиндоевропейском – *pisḱ-). Второй переход (*t → *þ) мы можем наблюдать в английском three «три», исландском þrír «три» (из прагерманского *þrīz «три»), которые в латинском trēs «три», древнегреческом τρεῖς (treîs) «три», русском три, литовском trỹs «три» и санскритском त्रि (tri) «три» сохраняют древний *t из праиндоевропейского *tréyes «три». Третий переход (*k → *h) наблюдаем в английском hound «собака», немецком Hund «собака», датском hund «собака», тогда как в латинском canis «собака» и древнегреческом κύων (kúōn) «собака» сохраняется древний *k, который был в праиндоевропейском слове *ḱwōn.
Как мы видим, в германских языках всё происходит по определённым законам, которые отмечаются на большом массиве слов, где в определённой позиции имеются указанные фонемы. Другие сдвиги этого ряда: *kʷ → hʷ, *b → p, *d → t, *g → k, *gʷ → kʷ и т. д. Впоследствии эти переходы были дополнены законом Карла Вернера, который объяснял исключения из «законов Раска – Гримма» акустическими причинами. С тех пор обособленность германских языков от других индоевропейских считается полностью объяснённой, хотя причины таких переходов остаются невыясненными до сих пор. Вероятно, что такие массовые фонетические изменения были вызваны контактами с догерманским населением Северной Европы.
Если смотреть более глобально, то такие переходы открыты для каждой языковой группы и для каждого языка в отдельности. Так, сегодня мы знаем, что потомки праиндоевропейского слова *gʷíh₃weti «жить» обнаруживаются едва ли не во всём многообразии индоевропейских языков. Например, в санскрите древний согласный *gʷ при определённых условиях переходит в j, и отсюда происходит санскритское जीवति (jīvati) «жить», в хинди – जीना (jīnā) «жить». В славянских языках этому звуку соответствует ž, поэтому к данному слову легко возвести русское жить, сербохорватское живети «жить», чешское žít «жить», польское żyć «жить». В литовском *gʷ перешёл в g, и отсюда литовское gyventi «жить». В латыни *gʷ закономерно переходит в v, поэтому в латинском языке мы встречаем глагол vīvō «жить». Наконец, уже упоминавшийся выше переход *gʷ в *kʷ для германских языков прослеживается в родственных всем выше перечисленным словам английском quick «быстрый», шведском kvick «быстрый», исландском kvikur «живой; быстрый» (из прагерманского *kwikwaz «живой; быстрый»). Все эти фонетические перестройки также были обнаружены и доказаны на материале сотен и тысяч слов, где та же фонема встречалась в тех же условиях.
Этимология живёт по законам, действие которых доказали лингвисты более чем за двести лет работы с сотнями языков. Последние открытия в этой области только подтверждают их правильность и лишь незначительно дополняют уже существующую картину. Поэтому все спекуляции типа «любой звук переходит в любой звук», которыми увлекались многие люди до открытия этих законов, сегодня – всего лишь «ересь лингвофричествующих».