Владимир Баженов вспомнил свой долгий дембель: «Я на дембель ушел только в конце мая. Нас в стройбате вообще поздно увольняли. Пока дембельский аккорд сделали (залили фундамент для бетоносмесителя), пока обходной листок подписали...
Мы, дембеля, начиная с конца апреля на комбинате постоянно крутились, там прямо и жили в цеховой каптёрке. Никто нас уже не заставлял ходить на построение после окончания смены для следования в расположение роты. Всем командирам и начальникам стало на нас наплевать. Куда мы денемся, коль на дембель хотим?
Мы даже почти не пили спиртного. Уже не лезло. Пьянка уже не радовала. Душа просила чего-то иного. За день так навкалываешься, к вечеру пожрать сготовим на электроплитке каши рисовой и падаем спать. Но наконец-то мы закончили аккорд, содрали опалубку с циклопической бетонной отливки и сдали инженеру готовый фундамент. С комбинатом нас больше ничего не связывало.
А потом началась самая странная пора - дембеля уже уволенные неделю, а кто и больше жили в казарме, нас уже никто не трогал, на построения не вызывал, с довольства сняли. Нас как бы и нет вовсе. Настроение накатило такое философское...
С одной стороны домой хочется, и в тоже время начинаешь понимать, что ты уже в эту реку армейской жизни второй раз не войдёшь... Даже как-то грустно стало. Душа разрывалась, глядя как одни бегут строиться на развод, другие возвращаются после смены с комбината, а третьи уезжают домой.
Дембеля очень постепенно рассасывались в течении целого месяца. Небольшими группами нас вызывали в штаб, где вручали проездные документы и аккредитивы. С некоторыми своими друзьями я так и не смог проститься, поскольку они свои дела сдавали и уволились неделей раньше, пока мы заливали проклятый фундамент...
Хорошо хоть что со своими основными корешами мы как-то умудрились успеть обменяться адресами и потом переписывались довольно долго на гражданке. Но, к сожалению, лично я так больше их и не увидел! А некоторых уже никогда не увижу. Поскольку нет уже их на этом свете…
Настал момент, когда меня и еще несколько человек вызвали в штаб. Там нам вручили военные билеты с отметкой об увольнении, аккредитивы и проездные документы. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что проездной документ у нас на двоих с земляком из 4-ой роты Борей Вытчиковым. Такая практика тогда существовала. Боря тут же начал конючить - давай тормознёмся на день в Чите… У меня тут девчонка! Мне же с ней надо проститься!
Надо было конечно ехать на вокзал и покупать билеты за наличку. Деньги у меня были! Но я повёлся на его нытьё…
В итоге мы вечером этого же дня остановились у прапорщика из 4-ой роты Николая Мешкового. Боря об этом уже заранее подсуетился. Скажу сразу, что на квартире у Мешкового мы с небольшой компанией дембелей прожили три дня.
Я был один из нашей роты, этих парней я знал лишь мельком, они работали в другом цеху или вообще на другом заводе. Поэтому я откровенно скучал в их компании и их веселые истории меня мало трогали.
Тут было еще одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что у одного из этих парней в Чите жила родная тётка и работала она в Сберкассе в одном из районов города. Обычно обменять аккредитив на наличку солдатам не разрешали.
Но тут уже все было заранее оговорено и мы вместо вокзала отправились в Сберкассу. Там мы провели довольно много времени, поскольку процедура обналичивания денег требовала оформления документов.
Я обналичил тогда 500 рублей, ребята примерно по столько же. Сразу оттуда мы поехали в Центральный Универмаг купить "гражданку". Я купил себе ГДРовский костюм, пару рубашек, красивый галстук и летние туфли.
Форму тут же убрал в чемодан и почувствовал себя совершенно другим человеком. Ребята предпочли более "пацанский" стиль. У них тогда особо котировались гипюровые рубахи и брюки-клёш! Короче говоря каждый нашел свой вкус. Кстати мне этот костюм служил довольно долго. В нем я ходил потом на учебу в университет.
После был ресторан, потом мы купили несколько бутылок водки и поехали на ночевку к Николаю Мешковому в район школы 17. Боря отправился к своей даме сердца, ну а мы всей компанией с присоединившимся прапорщиком Мешковым устроили застолье и выпивали до глубокой ночи.
И тут я должен поделиться одним очень любопытным наблюдением… Дело в том, что выпили мы в тот вечер мягко говоря не слабо! Парни и Николай были в лоскуты. Я пил наравне со всеми. Но, удивительное дело, я вообще не захмелел ни капли! Видимо сказывалось мое возбужденное состояние.
Я в тот момент переживал стресс! Вместо долгожданной поездки домой я связался с малознакомой компанией и теперь оказался в зависимости от раздолбая Бори и его возлюбленной…
Водка не брала меня! Больше у меня в жизни такого эффекта ни разу не наблюдалось. С Вытчиковым я договорился, что он будет звонить по телефону и мы с ним договоримся когда встретимся на вокзале.
У Николая на квартире был телефон! Боря позвонил только во второй половине следующего дня и попросил перенести отъезд на сутки. Расставание с любовью у него затягивалось. Лучше бы я ему отдал проездные документы…»
