В замечательной кинокомедии Гайдая по пьесе Булгакова, самый яркий образ — самого царя Ивана Грозного. Хоть он и постоянно попадает в разные комедийные ситуации, тем не менее гайдаевского Ивана Васильевича можно считать эталоном того, как нужно показывать иную, чуждую современному человеку психологию персонажа.
С точки зрения Ивана Васильевича, действие начинается совершенно внезапно. В царских палатах, прямо перед троном, внезапно открылся проход в какой-то иной мир. Из него вышли два странно одетых человека (или же некие существа, кажущиеся людьми) и чёрная кошка. Естественно, средневековое сознание как дьяка, которому царь диктовал письмо, так и самого царя, восприняло пришельцев как посланцев ада. Как им и положено, адские силы забрали царя Ивана Васильевича к себе, в нижний мир. И он отлично знает, за что: «Увы мне, грешному! Горе мне, окаянному!» восклицает царь в этот момент. Известно, что реальный царь Иван IV вёл список погубленных им людей и регулярно каялся в своих грехах, однако при этом считая свои злодеяния неизбежным злом, на которое приходится идти правителю.
Попав в Москву будущего, царь сразу получает прямое подтверждение тому, что он очутился именно в аду. Зайдя в маленькую пустую комнату (кабину лифта), он тут же оказывается замурован в ней, причём не было никаких видимых глазом рабочих, заделывающих ту из стен, через которую он прошёл в эту комнату. Естественно, царь решает, что его замуровали некие незримые демоны. Но Иван Васильевич не растерялся и принялся крестить все стены этой комнаты поочерёдно. Святой крест срабатывает, одна из стен исчезает. Разумеется, это ещё больше укрепляет царя в его мнении об аде и демонах. Всем людям в его время было известно, что нормальные стены просто так не появляются и не исчезают. Только адские существа и их творения (в том числе и созданные демоническим наваждением стены) боятся креста.
Однако вскоре царь знакомится с неким молодым человеком, который утверждает, что Иван Васильевич попал вовсе не в ад, а просто оказался в другом времени. Царь просит инженера повторить его слова, при этом требует не врать, ссылаясь на то, что он «не челoвечьим хoтением, нo бoжьим сoизвoлением царь есьм!» То есть он помазан на царство по всем православным правилам и является законным правителем, причём не только в глазах его подданных, но и перед Богом. А значит, адские существа, подчиняющиеся божьей воле, хоть они и обманщики по своей сути, врать помазаннику Господа не вправе. После того, как инженер Тимофеев ещё раз подтверждает, что он не демон, царь успокаивается, принимая его слова как истину.
Оказавшись в другом времени, надо в нём как-то осваиваться, хотя бы до своего возвращения в родную реальность. Царь понимает, что его собеседник боярин, для него это самоочевидно. Почему царь так решил? По поведению и манере держаться. Инженер Тимофеев не лебезит, не угодничает, не угрожает, ведёт себя с царём как равным. А значит, либо он правитель или царского рода (что по его одежде и квартире не скажешь), либо боярин, иного объяснения для средневекового человека не существует. Ещё один нюанс — если Иван Васильевич находится в трапезной именно боярина (а не какого-нибудь человека подлого звания), то ему, как царю, не зазорно сидеть с Тимофеевым за одним столом и вкушать еду и выпивку.
Совсем другое дело — Якин, который пришёл в квартиру Тимофеева вслед за его женой Зиной. Его социальный статус царь тоже оценил мгновенно. Это холоп, наглый в отсутствие хозяев и раболепный, как только ему явным образом указывают на его невысокий статус. То, что жена хозяина увлеклась холопом (хоть и ненадолго), особого удивления у царя не вызывает. Женщины, дщери Евы, что с них взять. А вот знакомство с соседом, стоматологом Шпаком, вызывает у Ивана Васильевича неиллюзорный разрыв шаблона.
С одной стороны, Шпак суёт ему свою челобитную и вообще ведёт себя как проситель. Но при этом держит себя исключительно нагло и невежливо. Поэтому царь не слишком понимает, в какую категорию Шпака относить. То ли он холоп — но почему тогда возмущается, когда царь указывает ему на недопустимость его поведения? То ли смерд, тогда его наглость понятна, откуда у смерда (то есть крестьянина) взяться манерам. Но и смерд бы подавал челобитную с уважением и почтением, иначе ведь его просьба не будет удовлетворена. Так что личность Шпака так и остаётся неразгаданной царём.
К сожалению, насколько достоверный показ психики человека из средневековья практически не встречается в современных книгах и фильмах. Даже если брать не ширпотреб про попаданцев, а более-менее исторические художественные тексты и кинокартины, всё равно очень часто персонажи, живущие в прошлом, разговаривают и ведут себя как наши современники. Особенно это проявляется в их общении друг с другом. Писатель живёт в мире, где все люди имеют примерно одинаковый статус и не может вообразить (и тем более изобразить в тексте), каково это — постоянно различать, к какому социальному слою относится твой собеседник и, исходя из этого, строить беседу.