Как многонациональная школа в Иваново балансирует между разными религиями
В средней общеобразовательной школе в Иваново учатся дети из разных семей: мусульман, православных, буддистов и других религий. Катя Гущина узнала, как администрация добивается того, чтобы все ученики находили в ней что-то своё, и зарисовала, что из этого получается.В первую встречу мы не сразу опознали директора школы: он был похож на кого-то из практикантов, которые пару недель самым инновационным способом ведут литературу под строгим надзором классной руководительницы, а потом упархивают куда-то подальше от зелёных досок и «звонков для учителя». Но молодой человек в рубашке с короткими рукавами действительно оказался директором общеобразовательной школы, где учится около семисот человек восемнадцати национальностей.
Его экскурсия отскакивает от зубов — уже не раз приходилось встречать здесь гостей и доказывать свою опытность. Мы идём классическим маршрутом. Сначала столовая, которая играет роль актового зала, когда убраны стулья. Кроме традиционных линеек и выпускных тут могут собрать за одним столом представителей трёх конфессий: православия, ислама и иудаизма. «Вы понимаете, довольно непросто усадить и батюшку, и имама, и представителя еврейской религии, хотя у нас в городе его нет — мы приглашаем руководителя Ивановского регионального отделения еврейской общины. И вот они вместе, им задают каверзные вопросы, очень интересные, им каждому хочется первому ответить, микрофон могут выдирать, может возникнуть недопонимание. Но все-таки они находят в себе возможности для того, чтобы пообщаться с детьми, ответить на их вопросы. Мы звали ещё и представителей буддизма, но они почему-то неохотно отвечают, звали и старообрядцев, только у них сейчас сгорел храм».
Ещё одна локация: тёмный коридор заканчивается дверью, из-за которой слышны глухие прыжки на матах. Здесь детско-юношеский центр на базе школы преподаёт национальную борьбу. При виде нас никто не прерывается. По лестнице поднимаемся к одной из рекреаций. Слушаем про ситуацию с сирийскими школьниками: «У нас в первом классе был такой лоб, ему пятнадцать лет стукнуло, но без образовательных документов мы не могли его отправить в класс по возрасту». После уроков для некоторых детей проводят отдельные занятия по русскому языку. Проходим мимо кабинетов, сейчас перемена, двери открыты. Нас оглядывают внимательно, но без интереса. Даже то, что я одета в чёрное в пол, а голова покрыта, никого не удивляет. Я не успела переодеться после встречи в мечети с председателем Духовного управления мусульман Ивановской области. Он показывал на телефоне фотографии: вот он с православным священником на «Бессмертном полке», вот они в гостях на службах друг у друга.
Вместе с ним в кабинете нас встречал имам ивановской Соборной мечети. Он же преподаёт в школе арабский язык. Когда мы приходим к нему на урок, занятие уже идёт. Учеников трое: два десятилетних мальчика и одна взрослая девушка. Обычно собирается десять-пятнадцать человек, но сейчас конец мая, и все постепенно уходят на каникулы. Сегодня проходят числа. Два ученика за одной партой больше хихикают и смущаются от нашего присутствия, чем демонстрируют прилежание. Девушка тихо отвечает на вопросы учителя, ни разу на нас не обернувшись. Перед учениками лежат одинаковые учебники издательства «Магариф» — нам их показывали ещё в мечети. К доске выходят только мальчики — девушка отвечает с места. Я рисую школьную доску, на которой рядом с таблицами по английскому мелом пишут арабские цифры.
В мечети на женском балконе я садилась поодаль, занимаясь наблюдением и зарисовками. На меня быстро обратили внимание стайки разноцветных смешных маленьких девочек. После вопросов про имя, религию, дом и мужа попросили порисовать фломастерами. Я раскрыла им блокнот на чистой страничке. Подружились настолько, что они показывали мне, как более правильно повязать платок. Одна из них захотела нарисовать меня, как принцессу. Старательно выводила платье со шлейфом, платок, глаза, большой нос, похоже! Я залюбовалась.
«Знаешь, что нам говорят делать с рисунками такими?» — говорит мне девочка, не выпуская из рук фломастер. Резким росчерком она рисует линию, пересекающую мне на картинке шею. И смотрит мне в глаза. Я помню про запрет в исламе на изображение живых существ. Я аккуратно собираю фломастеры, нахожу свою куртку, обуваюсь, выхожу из женского отделения и смотрю обратный билет Иваново–Москва.
После окончания урока имам сам отвозит нас в гостиницу. Этим же вечером мы встретимся на ифтаре, следующим вечером — на намазе, и так до последнего дня нашего пребывания в городе.
«На самом деле имам не является членом педагогического состава школы, — поясняет нам директор, — занятия по арабскому являются частью платных дополнительных образовательных услуг, поэтому мы к этому относимся спокойно. Для школы есть прибыль, плюс дети под присмотром. К тому же у нас есть учитель-иудей, учительницы-мусульманки, сейчас ещё какой-то удивительный поток таджиков, учителей математики. Но иудей в школе не носит кипу, мусульманки — хиджаб».
Разговор переходит на ношение детьми религиозных символов. В основном столкновения происходят по поводу хиджабов. «Мы говорим о том, что нам бы этого не хотелось. Конечно, мы не с ребенком разговариваем, а с родителями, законными представителями. Конечно же, мы не собираем по этому поводу никаких специальных собраний, просто просим родителей сменить хиджаб на платок или на шапочку. Шапочки прикрывают уши, они красивые. А длинная одежда — это даже по технике безопасности страшно: кто-то наступил, задел, запнулся на лестнице или упал. Мы напоминаем об этом пару раз в год».
В исламском магазине рядом с мечетью молодая продавщица показывает только что привезённые платья. Она пошла учиться на конструктора одежды в колледж сюда, в Иваново. Идея действительно была отличной: по соседству с таким активным ткацким производством можно было бы не заказывать платья из Турции, а наладить выпуск женской одежды, приемлемой для верующих мусульманок. Но завершить образование у нее не вышло: в учебном заведении ей не разрешали носить хиджаб. Сейчас она доучивается по курсам на Youtube.
Другая девушка рассказала, что пришла к исламу, когда училась в университете. Перед тем, как покрыться, оно обошла всех своих преподавателей и объяснила ситуацию. В итоге ей не только удалось отстоять свое право на хиджаб, но и внезапно получить отдельную комнату для молитвы. Преподаватели встали на её сторону, отгоняя от этой комнаты возмущавшегося охранника.
В школе с многонациональным составом есть предмет «Родной язык»: родители в письменном заявлении выбирают его из государственных языков РФ. «Правда, есть маленькая тонкость. Дело в том, что есть, например, Республика Дагестан, но нет дагестанского языка, нет национальности „дагестанец“». В республике живут десятки народов со своими официальными языками. Родители могут выбрать любой, но образовательное учреждение должно быть способно найти преподавателя. «Образовательное учреждение может сказать: „Где я найду преподавателя какого-нибудь агульского языка, если в городе его нет“. Тогда мы пишем отказ, родители обращаются в Управление образованием, Управление тоже даёт им отказ, и они приходят изучать тот язык, который изучают все, а это русский. Этот закон не имеет смысла для областей.
В нашей школе, конечно, есть так называемый «национальный компонент». Но я не устаю повторять: школа — это светское учреждение. Моё мнение такое: дети не должны повторять за родителями. У них должна быть возможность выбора, в том числе и выбора религии. Дети в нашей школе даже держат уразу (мусульманский пост — Прим. автора) вслед за родителями, случаются голодные обмороки, мы снова разговариваем и просим, но „сидеть на ушах“ все время бесполезно. Но в столовой у нас, например, нет свинины, и не было».
Разговор с директором переходит на Сабантуй: «Везде можно найти культурную, светскую составляющую. По сути, это же праздник мира, дружбы и спорта. Никакой религиозности нет, есть национальные игры: достать из кефира монетку, бой подушками на бревне». Для большого праздника пока что не хватает пространства вокруг школы. Не хватает и денег, хотя планы большие: например, открыть музей религий. Для него уже все подсчитано: «На полки нужно двести восемьдесят тысяч». Помогают партии и политические лидеры, находятся спонсоры. Но здесь директор старается удержать всё в своих руках и сделать со вкусом: «Нужно реконструировать наш двор, ведь все эти клумбы — это натуральное сельпо. Хочется флагшток, ведь поднятие флагов — это красивый мотивирующий ритуал» — «Сколько флагов и какие вы хотите?» — «Города, области и страны» — не удивляет директор.
Пока что там, где будут флаги — серый асфальт с надписью мелками «Выпуск 2019». В этом году Министерство образования разрешило проводить последние звонки в соответствии с календарными планами школ. А пару лет назад по Фейсбуку разнеслась новость: в нескольких школах Москвы решили передвинуть линейку 1 сентября из-за празднования Курбан-байрама. Под постом с этой новостью в паблике «Подслушано Иваново» Вконтакте — галерея нетерпимости жителей города, ополчившихся на 18 школу. Сейчас по паблику видно, что несколько лет подряд его мониторили. Это делала уже бывший директор школы, отвечая на все негативные отзывы и комментарии, даже на явные троллинг и провокацию.
«Отслеживаете ли вы сейчас репутацию школы в интернете?» — «Да, — кивает директор, — сейчас мы собираем специальные педсоветы для этого. Но важно не только, чтобы на негативный комментарий находился ответ. Важно, чтобы были положительные отзывы. И ещё быть открытыми. Когда вы открыты, ни у кого не возникает к вам вопросов».
Катя Гущина